Мелодрамы про осень русские

«Рябина — ягода нежная»: восемь фильмов с осенним настроением

Хотя при­ня­то счи­тать, что Рос­сия — это, в первую оче­редь, зима с белы­ми сне­га­ми, осень зани­ма­ет осо­бое место в нашей куль­ту­ре. Осе­ни было мно­го в пей­заж­ной лири­ке рус­ских поэтов, посвя­тив­ших ей самые задум­чи­вые сти­хи. Её было мно­го в про­зе, — вре­мя рефлек­сии, изло­ма года, пово­ра­чи­ва­ю­ще­го­ся к смер­ти-зиме, вре­мя соби­рать кам­ни — писа­тель­ский хлеб, кото­рым «кор­ми­ли» стра­ни­цы Бунин, Досто­ев­ский, Тургенев…

И её было мно­го на совет­ском экране, осо­бен­но во вре­ме­на застоя, когда осен­няя летар­гия риф­мо­ва­лась с настро­е­ни­ем в обще­стве — ощу­ще­ни­ем поваль­но­го погру­же­ния в спяч­ку. Конеч­но, была и более «кине­ма­то­гра­фи­че­ская» при­чи­на: кра­со­та осе­ни бук­валь­но про­сит­ся в про­стран­ство кад­ра, что­бы насы­тить его живописностью.

VATNIKSTAN с наступ­ле­ни­ем ново­го сезо­на вспо­ми­на­ет филь­мы с осен­ним настроением.

Капитан Фракасс (1984)

В обвет­ша­лом фамиль­ном зам­ке на Луа­ре томит­ся в оди­но­че­стве и нище­те моло­дой барон де Сиго­ньяк (Олег Мень­ши­ков), чей един­ствен­ный досуг — уро­ки фех­то­ва­ния, кото­рые даёт ему слу­га. Дожд­ли­вым осен­ним вече­ром в воро­та зам­ка сту­чит­ся труп­па бро­дя­чих коме­ди­ан­тов, воз­глав­ля­е­мых жиз­не­ра­дост­ным Тира­ном (Миха­ил Дани­лов). Дом напол­ня­ет­ся раз­го­во­ра­ми и забы­тым сме­хом. Наут­ро актё­ры уго­ва­ри­ва­ют баро­на ехать с ними в Париж искать сча­стья, и он реша­ет­ся — тем более, на него бро­са­ет выра­зи­тель­ные взгля­ды оча­ро­ва­тель­ная Иза­бел­ла (Анна Исайкина).

Экра­ни­за­ция рома­на Тео­фи­ля Готье по сце­на­рию Юрия Виз­бо­ра — по сути, роуд-муви. Боль­шую часть сюже­та барон путе­ше­ству­ет с актё­ра­ми, а в Пари­же задер­жи­ва­ет­ся нена­дол­го. С одной сто­ро­ны, это один из тех филь­мов, где «наши игра­ют во фран­цуз­скую жизнь», как гово­ри­ли в дру­гом филь­ме с уча­сти­ем Мень­ши­ко­ва — «Покров­ские воро­та». Париж изоб­ра­жа­ет пара при­бал­тий­ских улиц, зву­чит дичай­ший ана­хро­низм с упо­ми­на­ни­ем гильо­ти­ны в XVII веке, рос­ко­ши хва­та­ет толь­ко на костюмы.

В то же вре­мя это один из луч­ших «атмо­сфер­ных» совет­ских исто­ри­че­ских филь­мов, гораз­до точ­нее пере­да­ю­щий мелан­хо­лию рома­на, чем бод­рень­кая фран­цуз­ская поста­нов­ка с Жаном Маре. Всё слов­но покры­то пати­ной, как ста­рин­ная брон­за. Лица, как с порт­ре­тов Рем­бранд­та. Теат­раль­ные сцен­ки вос­со­зда­ют гру­бо­ва­тое пло­щад­ное искус­ство коме­дии дель арте, дожи­ва­ю­щей свои послед­ние дни: совсем ско­ро Мольер создаст совре­мен­ный реа­ли­сти­че­ский театр. А пока на сцене арти­сты игра­ют роли-мас­ки: Тиран коми­че­ски гро­зен, Влюб­лён­ный (Лео­нид Ярмоль­ник) жема­нен, Суб­рет­ка (Свет­ла­на Тома) стре­ля­ет гла­за­ми в муж­чин сре­ди публики.

Вели­кий эсто­нец Юри Ярвет, кото­ро­му тра­ди­ци­он­но не дают гово­рить сво­им голо­сом (тут его озву­чи­вал Ролан Быков), в роли капи­та­на Мата­мо­ра щемит серд­це, это его «коме­дий­ный» Лир. Осо­бое сокро­ви­ще филь­ма — пес­ни Окуд­жа­вы на музы­ку Иса­а­ка Швар­ца, печаль­ные, неж­ные, зве­ня­щие. Дож­дик осен­ний, поплачь обо мне…

Из жизни отдыхающих (1981)

Октябрь­ская Ялта, холод­ное море, неча­стое солн­це. Пан­си­о­нат, пре­иму­ще­ствен­но засе­лён­ный глу­бин­ным наро­дом. Из досу­га — курорт­ный флирт и алко­голь. «Хотел сего­дня не пить, и не вышло…»

Двое из интел­ли­ген­ции — мол­ча­ли­вая, зага­доч­ная Она (Жан­на Боло­то­ва) и бро­дя­щий по бере­гу в оди­но­че­стве Он (Реги­ман­тас Адо­май­тис), — встре­ча­ют­ся глу­бо­ки­ми тос­ку­ю­щи­ми взгля­да­ми над под­но­сом с кефи­ром. А что, если это любовь?

Нико­лай Губен­ко снял уди­ви­тель­ный фильм о встре­че двух по-евро­пей­ски кра­си­вых, сдер­жан­ных людей, отчуж­дён­ных от все­го мира, как у како­го-нибудь Анто­ни­о­ни, посре­ди быто­во­го совет­ско­го абсур­да. Послед­ний, впро­чем, пока­зан без­злоб­но, с лёг­кой сати­ри­че­ской инто­на­ци­ей, раз­ве что Соло­ни­цын игра­ет не про­сто жло­ба, а слов­но бы гро­теск­ную вер­сию сво­е­го писа­те­ля из «Стал­ке­ра», и вызы­ва­ет не нашу снис­хо­ди­тель­ную насмеш­ли­вость, как осталь­ные отды­ха­ю­щие, а чув­ство, близ­кое к отвращению.

Фильм начи­на­ет­ся с глу­хо­го тума­на на ялтин­ской набе­реж­ной, в кото­ром раз­го­ва­ри­ва­ют бес­плот­ные тени. А сколь­ко дней в этом меся­це? А тебе зачем? Да так, про­сто… Потом в этом тумане застой­но­го без­вре­ме­нья появ­ля­ет­ся пожи­лой чело­век в шля­пе чехов­ско­го вра­ча, с гигант­ской кор­зи­ной цве­тов, отыс­ки­ва­ет како­го-то чер­ке­са в бур­ке и спра­ши­ва­ет, как ему прой­ти к доми­ку, где оста­нав­ли­вал­ся Пушкин.

— Сей­час я вам точ­но ска­жу. Вам туда.
— Но я толь­ко что оттуда…

Он так и будет ходить туда-сюда весь фильм, кото­ро­му не даёт пре­вра­тить­ся в пол­ные и окон­ча­тель­ные «Шир­ли-мыр­ли» толь­ко отсут­ствие гигант­ско­го алма­за «Спа­си­тель Рос­сии», пяти­этаж­но­го аме­ри­кан­ско­го тор­та и Суход­ри­ще­ва. Всё осталь­ное на месте: не люди, а типа­жи, не весе­лье, а мас­со­вик-затей­ник (Ролан Быков) и кон­церт с цыга­на­ми, не жизнь, а само­па­ро­дия интел­лек­ту­а­ла, изу­ча­ю­ще­го народ. Но всё же это исто­рия люб­ви, отда­лён­но спи­сан­ная с «Дамы с собач­кой». И Боло­то­ва, когда гля­дит на сво­е­го уста­ло­го прин­ца, напом­нит, поче­му Окуд­жа­ва посвя­тил ей песню:

«Смот­рит в окно она — мол­чит, молчит
В хруп­кое стек­ло она мол­ча кричит…»

Сказки старого волшебника (1984)

В одном ска­зоч­ном коро­лев­стве у доб­ро­душ­но­го коро­ля (Миха­ил Све­тин) роди­лась доч­ка. На пир в честь тако­го собы­тия собра­ли всех ска­зоч­ных жите­лей, от сен­ти­мен­таль­но­го гума­ни­ста Людо­еда (Алек­сандр Демья­нен­ко) из «Кота в сапо­гах» до Синей Боро­ды, изне­мо­га­ю­ще­го под каб­лу­ком дес­по­тич­ной жены (Евге­ния Симо­но­ва). Не при­гла­си­ли толь­ко Злую кол­ду­нью (Татья­на Васи­лье­ва), пообе­щав­шую, что в шест­на­дцать лет прин­цес­са уко­лет­ся вере­те­ном и умрёт.

Доб­рая фея под­кор­рек­ти­ро­ва­ла про­кля­тье: не умрёт, а толь­ко заснёт, но её раз­бу­дит поце­луй прин­ца. Про­шли годы, в обно­сив­шем­ся до лох­мо­тьев коро­лев­стве запре­ще­ны все пред­ме­ты для крой­ки и шитья, а прин­цес­са (Анна Исай­ки­на, играв­шая тогда всех про­сто­душ­ных кра­са­виц) встре­ча­ет Прин­ца (Антон Таба­ков) — умни­цу, изоб­ре­та­те­ля, худож­ни­ка, сло­вом, чело­ве­ка Ренес­сан­са. Одна про­бле­ма: принц появил­ся рань­ше на столетие.

На иро­нич­ную музы­каль­ную экра­ни­за­цию «Спя­щей кра­са­ви­цы» режис­сё­ра Ната­лью Збан­дут опре­де­лён­но вдох­но­ви­ло «Обык­но­вен­ное чудо». В кад­ре, куда ни глянь, звёз­ды совет­ско­го кино: Армен Джи­гар­ха­нян в роли мини­стра-науш­ни­ка; Евге­ний Евстиг­не­ев в роли коро­ля-раз­бой­ни­ка, захва­тив­ше­го власть, пока все спа­ли; Игорь Ква­ша смот­рит доб­рым и муд­рым взгля­дом поста­рев­ше­го Прин­ца; Сер­гей Юрский, кута­ясь в уют­ный вяза­ный шарф, ком­мен­ти­ру­ет про­ис­хо­дя­щее в роли ото­шед­ше­го от дел Волшебника.

В пост­мо­дер­нист­ских при­ё­мах Збан­дут идёт даже даль­ше Заха­ро­ва. Пер­со­на­жи лома­ют «чет­вёр­тую сте­ну», изоб­ре­те­ния Прин­ца совер­ша­ют в ска­зоч­ной стране тех­но­ло­ги­че­скую рево­лю­цию; в филь­ме есть целых две мета-роли: домаш­няя тиран­ка Симо­но­ва паро­ди­ру­ет свою неж­ную и милую прин­цес­су из «Обык­но­вен­но­го чуда» («До сва­дьбы они все милые», — сте­на­ет её стра­да­ю­щий муж), а Евстиг­не­ев — одес­ско­го крёст­но­го отца, кото­ро­го он сыг­рал годом рань­ше в «Мы из джа­за». Мог­ло полу­чить­ся что-то не толь­ко ост­ро­ум­ное, но и доволь­но глубокое.

К сожа­ле­нию, из глу­би­ны тут толь­ко Ква­ша и Юрский, спо­соб­ные любой роли при­дать фило­соф­ский под­текст. Музы­ку писал Глад­ков, исполь­зо­вав­ший в песне для Джи­гар­ха­ня­на (про доно­сы) мело­дию из «Пла­сти­ли­но­вой воро­ны», но мажор­ные элек­трон­ные мело­дии рас­хо­дят­ся с минор­ным настро­е­ни­ем сказ­ки. Актё­ры гораз­до силь­нее сво­их про­стень­ких реплик. Зато фильм очень кра­сив: отре­ста­ври­ро­вав, его мож­но было бы про­дать на Запад как визи­о­нер­ский арт-хаус (в своё вре­мя аме­ри­кан­цы при­ня­ли «Мороз­ко» за хоррор).

Сни­ма­ли в Одес­се: изя­ще­ство Фран­цуз­ско­го буль­ва­ра, оран­же­реи Бота­ни­че­ско­го сада, быв­шая дача Ана­тра в сана­то­рии име­ни Чувы­ри­на — насто­я­щий ска­зоч­ный особ­няк. Фильм очень «пред­мет­ный»: все дета­ли пре­крас­но про­ду­ма­ны, чего сто­ит одна «урка­ган­ская» брит­ва на цепоч­ке у бан­дит­ско­го коро­ля. И повсю­ду царит вели­ко­ле­пие золо­той осе­ни с аст­ра­ми и хризантемами.

Осенний марафон (1979)

Лите­ра­тур­ный пере­вод­чик Бузы­кин (Олег Баси­ла­шви­ли) не может выбрать меж­ду женой (Ната­лья Гун­да­ре­ва) и любов­ни­цей (Мари­на Неё­ло­ва). И отка­зать в прось­бах, в силу интел­ли­гент­ской мяг­ко­сти, он тоже нико­му не может: ни жло­бу-сосе­ду (Евге­ний Лео­нов), кото­рый тащит его по гри­бы, ни заез­же­му дат­ча­ни­ну (немец Нор­берт Кухин­ке), кото­ро­му нуж­но уде­лять вре­мя, ни без­дар­ной кол­ле­ге (Гали­на Вол­чек), за кото­рой при­хо­дит­ся пере­де­лы­вать всю рабо­ту. Жизнь пол­на бес­смыс­лен­ной суетой.

«Рано или позд­но судь­ба обя­за­на улыб­нуть­ся геро­ям Дане­лии, а пото­му невзго­ды их не пуга­ют, огор­че­ния забы­ва­ют­ся быст­ро. Све­то­нос­ное про­стран­ство кад­ра согре­то надеж­дой, изоб­ра­же­ния живо­пис­ны, крас­ки све­жи, мизан­сце­ны пол­нят­ся игра­ю­щей силой. Худож­ник пре­бы­ва­ет в без­об­лач­но-счаст­ли­вом согла­сии с жизнью».

Невоз­мож­но пред­ста­вить, что в год выпус­ка филь­ма в рецен­зии жур­на­ла «Искус­ство кино» в нём ухит­ри­лись раз­гля­деть такой пла­кат­ный опти­мизм. Это самый мрач­ный фильм Дане­лии, из все­го застой­но­го кино: по гра­ду­су чехов­ской депрес­сии с ним срав­нит­ся толь­ко «Отпуск в сен­тяб­ре» (1979) Вита­лия Мель­ни­ко­ва (сня­тый по «Ути­ной охо­те» Вам­пи­ло­ва), после про­смот­ра кото­ро­го, по Чехо­ву, «то ли чаю выпить, то ли повеситься».

Ленин­град, с его гра­нит­ной опра­вой золо­той осе­ни, выгля­дит мерт­вен­но и некра­си­во. Жизнь здесь лише­на надеж­ды на буду­щее, она засты­ла в ста­ти­ке, как муха в янта­ре. Чистый лес­ной воз­дух во вре­мя похо­да за гри­ба­ми отрав­лен отвра­ти­тель­ны­ми обы­ва­тель­ски­ми раз­го­вор­чи­ка­ми, за кото­рые ответ­стве­нен пер­со­наж Лео­но­ва (артист полу­чил приз за луч­шую муж­скую роль на Вене­ци­ан­ском фестивале).

«Не тот лес, не тот. На маши­нах пона­е­ха­ли, хану­ри­ки дешё­вые, все гри­бы подмели».

Дане­лия нико­гда не был соци­аль­ным режис­сё­ром, кри­ти­ком реаль­но­сти пря­мым тек­стом. Ни пере­стро­еч­ное кино, ни даже девя­но­стые, когда «ста­ло всё мож­но», его не изме­ни­ли. Его самая едкая сати­ра на оте­че­ствен­ное бытие — «Кин-дза-дза» — сня­та в жан­ре анти­уто­пи­че­ской мета­фо­ры, пото­му с лёг­ко­стью при­ме­ни­ма к любо­му вре­ме­ни, вклю­чая нашу с вами современность.

Фильм часто назы­ва­ют про­ро­че­ским, но это не пред­ви­де­нье буду­ще­го, а при­чуд­ли­вая дане­ли­ев­ская веч­ность в мини­а­тю­ре: даже в радост­ном «Я шагаю по Москве», под несу­щим обнов­ле­ни­ем шести­де­сят­ни­че­ско­го дождя, уже про­рас­та­ли эле­мен­ты неле­по­сти. Все­гда-то у нас что-то смеш­но, все­гда что-то анек­до­тич­но. Отте­пель кон­чи­лась, про­шло пят­на­дцать лет, анек­дот стал сквер­ным. Глав­ный герой не шага­ет по Москве, а бега­ет по Ленин­гра­ду в нику­да. Такая вот в «Мара­фоне» веч­ность, как в аду, — бег по кругу.

Осень (1974)

Пара ленин­град­ских любов­ни­ков из «белых ворот­нич­ков», Илья и Саша (Лео­нид Кула­гин и Ната­лья Руд­ная), позд­ней осе­нью едет в карель­скую глу­хо­мань. В доме их встре­ча­ют хозя­е­ва — говор­ли­вая радуш­ная Дуся (Ната­лья Гун­да­ре­ва) и её муж Эдик (Алек­сандр Фатю­шин), гоня­ю­щий на мото­цик­ле по дере­вен­ским хля­бям. На кро­ва­ти пери­на, в сарае — коро­ва, за окном дождь, на озе­ре туман. Гриб­ная пора.

Неде­лю Илья и Саша, почти не вста­вая с этой кро­ва­ти, будут гово­рить о люб­ви, зани­мать­ся любо­вью, ссо­рить­ся и мирить­ся. А ещё, сидя в кис­лом дыму и хмель­ной мно­го­го­ло­си­це про­ку­рен­ной пив­ной, Илья, не зная, что ска­зать в ответ на Саши­но смя­тён­ное мол­ча­ние, вдруг про­чи­та­ет сти­хо­тво­ре­ние Пастер­на­ка о России.

«Осень» Андрея Смир­но­ва, сня­тая по соб­ствен­но­му сце­на­рию режис­сё­ра «Ряби­на — яго­да неж­ная», ста­ла неожи­дан­но­стью для широ­кой пуб­ли­ки. Его преды­ду­щая рабо­та, «Бело­рус­ский вок­зал», не толь­ко полу­чи­ла Глав­ный приз фести­ва­ля в Кар­ло­вых Варах, но и навсе­гда ста­ла одним из самых важ­ных в нашей стране филь­мов о войне (недав­но Тиг­ран Кео­са­ян заду­мал снять ремейк, но, полу­чив отказ Смир­но­ва и отлуп в соц­се­тях, отка­зал­ся от идеи). А тут вдруг эти раз­го­во­ры на про­сты­нях, кото­рые ниче­го не реша­ют. Чинов­ни­ки от кино тоже не поня­ли фильм и быст­ро убра­ли его с экра­нов. Секс, уны­ние, Пастер­нак… Какое-то всё «не наше». Муж­чи­ны едут в сель­по «за дого­ном». Жен­щи­ны обсуж­да­ют изме­ны, абор­ты, и как заеда­ет быт.

«Мужик — что снег: пал да рас­та­ял, а дитё — твоё будет».

Меж­ду тем, «Осень» — один из ред­ких в совет­ском кине­ма­то­гра­фе гим­нов при­ро­де сред­ней поло­сы, такой же негром­кий, как сама при­ро­да. Не гимн даже, ско­рее, эле­гия. С пер­вых пано­рам­ных кад­ров из окна ваго­на поез­да, в кото­ром едут герои, пей­за­жи про­сту­па­ют из туман­ной дым­ки. Все­гда раз­мы­тые, нечёт­кие, таю­щие, заштри­хо­ван­ные дождём, ред­ко — погла­жен­ные сла­бым осен­ним солн­цем. Выгля­нет корот­кое теп­ло, а потом опять пой­дёт дым-туман от кост­ров, от реки, от сыро­го рассвета.

И безо вся­ко­го тяже­ло­вес­но­го госу­дар­ствен­но­го пат­ри­о­тиз­ма, под­ня­тия фла­гов и рас­пе­ва­ния гим­нов, впер­вые на оте­че­ствен­ном экране, в сло­вах Пастер­на­ка, услы­шит­ся сама земля.

«Сквозь про­шло­го перипетии
И годы войн и нищеты,
Я мол­ча узна­вал России
Непо­вто­ри­мые черты.

Пре­воз­мо­гая обожанье,
Я наблю­дал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Уча­щи­е­ся, слесаря.

В них не было сле­дов холопства,
Кото­рые кла­дёт нужда.
И ново­сти, и неудобства
Они нес­ли, как господа…»

Служебный роман (1977)

Ряза­нов нико­гда не был визи­о­не­ром, но при­ро­да, у кото­рой, как извест­но, нет пло­хой пого­ды, в его город­ских филь­мах «гово­ря­щая». Собы­тия рома­на меж­ду суро­вой гла­вой гос­учре­жде­ния (Али­са Фрейнд­лих) и её недо­тё­пи­стым под­чи­нён­ным (Андрей Мяг­ков) раз­во­ра­чи­ва­ют­ся осе­нью, в пору зрелости.

Люди уже не очень юные, по совет­ским мер­кам их назы­ва­ли «немо­ло­ды­ми». Жену Бузы­ки­на из «Осен­не­го мара­фо­на» до сих пор так назы­ва­ют в опи­са­ни­ях филь­ма, хотя сыг­рав­шей её Ната­лье Гун­да­ре­вой на момент съё­мок был 31 год. Вот уж поис­ти­не, как пел «Нау­ти­лус»: «Здесь жен­щи­ны ищут, но нахо­дят лишь старость».

По сча­стью, Люд­ми­ла Про­ко­фьев­на Калу­ги­на нашла вме­сто ста­ро­сти семей­ное сча­стье. Мень­ше повез­ло дру­гой геро­ине филь­ма, кото­рую сыг­ра­ла Свет­ла­на Немо­ля­е­ва. Встре­тив любовь сво­ей юно­сти (Олег Баси­ла­шви­ли), она пыта­ет­ся ожи­вить ста­рые чув­ства, но её ждут толь­ко слё­зы под дождём.

Кар­ти­ну сни­ма­ли в сен­тяб­ре, и Ряза­нов исполь­зо­вал осень в горо­де на пол­ную катуш­ку. Вот мок­рый асфальт, по кото­ро­му сту­чат жен­ские каб­луч­ки в самом нача­ле филь­ма, где сре­ди таб­ли­чек с назва­ни­ем орга­ни­за­ций мель­ка­ет «НИИ ЧЕГО», отсы­ла­ю­щая к запрет­ным бра­тьям Стру­гац­ким и одно­вре­мен­но выска­зы­ва­ю­щая точ­ку зре­ния режис­сё­ра на то, чем зани­ма­ют­ся все эти кон­то­ры. Вот печаль­ный дож­дик и ред­кая в мега­по­ли­се золо­тая листва. А вот сек­ре­тар­ша Вероч­ка при­ме­ря­ет шикар­ные осен­ние сапо­ги, кото­рые «надо брать», раз уж Мым­ра не одобрила.

Пого­да в пери­од съё­мок при­нес­ла режис­сё­ру сюр­приз, а нам пода­ри­ла воз­мож­ность бла­го­да­ря филь­му наблю­дать уни­каль­ное метео­ро­ло­ги­че­ское явле­ние. 23 сен­тяб­ря 1976 года слу­чил­ся самый ран­ний в Совет­ском Сою­зе сне­го­пад. Ряза­нов спе­ци­аль­но удли­нил фильм на 3,5 мину­ты, что­бы снять сен­тябрь­скую Моск­ву, где люди пря­чут­ся под зон­том не от дождя, а от белых хло­пьев, и маль­чиш­ки игра­ют в снеж­ки. Эти кад­ры режис­сёр и озву­чил пес­ней «У при­ро­ды нет пло­хой пого­ды» на соб­ствен­ные стихи.

Память осени (2015)

После смер­ти чинов­ни­ка, под пред­ло­гом окон­ча­ния арен­ды, с дачи высе­ля­ют чле­нов его семьи. Мат­ри­арх семей­ства (Инна Чури­ко­ва) поте­рян­но бро­дит по дому, под­дер­жи­ва­е­мая под локо­ток луч­шей подру­гой (Евге­ния Симо­но­ва). Стар­ший сын, кото­ро­му не тер­пит­ся выехать (Алек­сандр Лаза­рев мл.), соби­ра­ет вещи. Млад­ше­го, отре­зан­ный ломоть, даже не ждут. Внуч­ка (Ири­на Мед­ве­де­ва) кокет­ни­ча­ет с при­е­хав­шим из Гер­ма­нии ста­рым дру­гом семьи (Лео­нид Биче­вин), у кото­ро­го очень кста­ти умер­ла жена. Загля­ды­ва­ют с непри­ят­ны­ми ком­мен­та­ри­я­ми и смут­ны­ми намё­ка­ми сосед­ка (Ната­лья Щуки­на) и корот­ко стри­жен­ная риэл­тор­ша в муж­ском костю­ме (Ана­ста­сия Мар­чук) — ходя­чий XXI век во всей дело­ви­то­сти, без сан­ти­мен­тов, но с боль­ши­ми пре­тен­зи­я­ми к семей­ству. Все ждут грузоперевозку.

Несмот­ря на фабу­лу — хозя­ев выго­ня­ют из дома под реа­лии ново­го вре­ме­ни — ниче­го чехов­ско­го в филь­ме Андрея Соко­ло­ва нет. Это рос­сий­ская семей­ная дра­ма — зна­чит, пер­со­на­жи будут кри­чать друг на дру­га, исто­чать яд вза­им­ных обид и воро­шить ске­ле­ты в шка­фу, свя­зан­ные с сек­сом. Голос разу­ма из Гер­ма­нии никто не услы­шит. Сосед­ка, по про­зви­щу «глас наро­да» (за то, что режет в гла­за прав­ду-мат­ку), с ходу заяв­ля­ет девуш­ке, кото­рая вро­де ниче­го пло­хо­го нико­му не сде­ла­ла: «Отро­дясь в тебе добра не было!»

О, как ты изме­нил­ся, Пла­тон Кара­та­ев, глас наро­да в XIX веке!

Да и хозя­е­ва, поки­да­ю­щие дво­рян­ское гнез­до, уже не те. Ранев­ская в «Виш­нё­вом саде» до финаль­но­го сры­ва сохра­ня­ла досто­ин­ство, что твой ита­льян­ский князь в «Лео­пар­де» Вис­кон­ти, когда на сме­ну лео­пар­дам при­шли шака­лы. Но совет­ская номен­кла­ту­ра про­изо­шла от тех, кто сам разо­рял чужие гнёзда.

Пожа­луй, луч­шее в филь­ме: кон­траст меж­ду окру­жён­ной костра­ми осе­ни дачей, кра­си­вой и спо­кой­ной, как дород­ная куп­чи­ха, и её исте­рич­ны­ми оби­та­те­ля­ми. Ну и, види­мо, неволь­но полу­чив­ше­е­ся у Соко­ло­ва отра­же­ние цик­лич­но­сти рос­сий­ской жиз­ни. Сна­ча­ла выго­ня­ли куп­цы, потом — про­ле­та­ри­ат, сей­час вот риэл­то­ры. Так и выгля­дит гибель импе­рии, как бы мед­лен­но она ни про­ис­хо­ди­ла: вар­ва­ры обя­за­тель­но при­дут. За новы­ми хозя­е­ва­ми — тоже.

С осенью в сердце (2015)

Кло­ун Лео­нид (Нода­ри Джа­не­лид­зе) пишет рас­ска­зы, спа­са­ет зацвет­шую дере­вян­ную фут­боль­ную штан­гу, отво­зит в одно очень печаль­ное место — на сво­ей с тру­дом заво­дя­щей­ся малень­кой машине, — пожи­лую цир­ко­вую зна­ко­мую (вели­кая Лали Баду­ра­шви­ли), и встре­ча­ет­ся со сво­им прошлым.

Мар­сель Мар­со назы­вал Лео­ни­да Енги­ба­ро­ва «поэтом дви­же­ния». Чеш­ские газе­ты, после кон­кур­са в Пра­ге, где Лео­ни­ду при­су­ди­ли зва­ние «Луч­ший белый кло­ун ХХ века», дали ему про­зви­ще «кло­ун с осе­нью в серд­це». Он дру­жил с Рола­ном Быко­вым и Шук­ши­ным, появ­ля­ясь в их филь­мах в неболь­ших ролях. При жиз­ни он успел опуб­ли­ко­вать кро­шеч­ный сбор­ник новелл. Умер он в 37 лет, какая-то дей­стви­тель­но роко­вая циф­ра для гени­ев, как пел Высоц­кий, посвя­тив­ший Енги­ба­ро­ву одну из сво­их баллад.

«Мы опять в сомне­нье — век двадцатый:
Цирк у нас, конеч­но, мировой.
Кло­ун, прав­да, слиш­ком мрачноватый —
Неве­сё­лый кло­ун, не живой.

Ну а он, как буд­то в воду канув,
Вдруг при све­те, наг­ло, в две руки
Крал тос­ку из внут­рен­них карманов
Наших душ, оде­тых в пиджаки».

Неве­сё­лость, дет­ская и ста­ри­ков­ская тро­га­тель­ность, гла­за печаль­но­го фило­со­фа на лице пая­ца и не очень мейн­стримное искус­ство изба­ви­ли Енги­ба­ро­ва от ста­ту­са оте­че­ствен­но­го мифа, кото­ро­го не мог избег­нуть, напри­мер, сам Высоц­кий. Поэто­му пока един­ствен­ный фильм о Енги­ба­ро­ве снят не в виде клуб­нич­но­го бай­о­пи­ка — рву­ще­го руба­ху на гру­ди: «Парус, порва­ли парус!», — или в фор­ма­те мрач­ной быто­вой дра­мы с обшар­пан­ны­ми сте­на­ми, а как тишай­ший, почти без­молв­ный восточ­но­ев­ро­пей­ский маги­че­ский реализм.

В каком вре­ме­ни это всё про­ис­хо­дит? В каком месте? Да ни в каком. Во «Вре­ме­ни цыган» Кусту­ри­цы. В «Саду» Мар­ти­на Шули­ка, где тоже цари­ла веч­ная осень, горь­ко­ва­тая и слад­кая на вкус, хру­стя­щая листья­ми под нога­ми и золо­ты­ми соч­ны­ми ябло­ка­ми, оди­но­кая в толпе.

Неза­ви­си­мый режис­сёр Геор­гий Пара­джа­нов, как ни уди­ви­тель­но, даже не пыта­ет­ся снять каль­ку с твор­че­ства сво­е­го вели­ко­го дяди, Сер­гея Пара­джа­но­ва. Хотя при про­смот­ре вы, конеч­но же, вспом­ни­те «Цвет гра­на­та», но из обще­го тут — толь­ко танец над реаль­но­стью. Ред­кое для рос­сий­ско­го экра­на био­гра­фи­че­ское кино, сде­лан­ное не как набор дви­жу­щих­ся кар­ти­нок для «Кара­ва­на исто­рии», и не как про­свет на тот свет со спи­ри­ти­че­ско­го сеан­са. Это что-то для наших душ, оде­тых в пиджаки.

Источник