Описание картины осенняя распутица куинджи

Осенняя распутица, Архип Иванович Куинджи — описание картины

Описание картины:

У Архипа Куинджи не много безрадостных картин, но «Осеннюю распутицу» можно назвать одним из самых безрадостных и безнадёжных сюжетов.

Выбор социальной темы был обусловлен стремлением начинающего живописца примкнуть к Товариществу художников-передвижников, которые ратовали не только за знакомство с изобразительным искусством более широких масс, но и за социальность самого искусства – проблема неравенства, тяжёлая жизнь бедных слоёв населения проходили основным лейтмотивом в картинах многих представителей Товарищества.

Что же изображает эта мрачноватое полотно? Неприглядную обыденность русской деревни. По размокшей дороге едет повозка. Мы видим худую запряжённую лошадь. Четыре колеса оставляют глубокие слякотные борозды, демонстрирующие то, что дорога больше напоминает просто грязь. Слева от дороги видны следы – одни побольше, другие поменьше. Это женщина с ребёнком, согнувшись от тяжёлой сырости, уходит в сторону деревушки, которую едва заметна из-за серо-голубого тумана. Голое, абсолютно одинокое дерево, выглядит как завершающий штрих к этому грустному пейзажу.

Некоторые исследователи усматривают в образе длинной дороги аллегорический смысл – бесконечная дорога символизирует бесконечное людское терпение.

Эта одна из самых ярких, реалистических работ Куинджи. Причём сильный эффект обусловлен не только характером сюжета, композиционным построением, но и цветовым наполнением. Коричнево-зелёная земля, чёрные борозды от колёс, тёмное сине-серое небо, и всё это укутано густым и тяжёлым туманом. Разорение и нищета – вот, что показывает нам Куинджи сквозь хмурый осенний пейзаж.

Полотно поразительно передаёт влагу и, кажется, можно почувствовать на себе холодные капли промозглого утра, сырость и хлюпающую грязь под ногами. Удивительный осязательный эффект, говорящий о величайшем таланте молодого живописца.

Кажется, что светлая полоса у горизонта должна повлиять на общее настроение, но этого не случается. Светлая безоблачная даль только подчёркивает мрачную действительность, играя на контрасте с серостью переднего плана.

Таких реалистичных и щемящих работ у Куинджи немного. Очень скоро Архип Иванович окреп, набрался уверенности, и смело покинул общество передвижников. Сохранив со многими членами Товарищества дружеские отношения, Куинджи пошёл своей дорогой – отказавшись от социальных тем, он стал мастером поэтического пейзажа, создав в этом жанре настоящие бессмертные шедевры.

Источник

Осенняя распутица

Выбрать раму:

Галерейный подрамник вешается на стену без рамы в виде постера. Галерейная натяжка — вид безрамного оформления репродукций на холсте. Картина на холсте натягивается на подрамник, и закрепляется не на боковой стороне, как принято а сзади. На боковые стороны обычно попадает или часть изображения или специально напечатанное фоновая заливка цветом в тональности картинки (пожелания лучше уточнять по телефону). Холст аккуратно заворачивается в углах и выглядит прекрасно без рамы.

Выберите обычный подрамник для выбора рамы.

Одни художники копируют реальность, другие — создают свою.

Архип Куинджи определенно относится ко второй категории.

Некоторые его пейзажи кажутся более яркими и живыми, чем сама жизнь. Свет был секретным оружием художника. Коллеги и критики называли его «художником света» и даже «волшебником света».

Академия художеств признала Куинджи профессиональным живописцем после появления картины «Осенняя распутица».
Когда видишь ее, кажется, можно почувствовать сырой и холодный осенний воздух, услышать, как хлюпает и чавкает грязь под ногами героев. Описание картины Архипа Куинджи «Осенняя распутица»

На вышедшем из-под кисти художника в 1872 году холсте, зритель видит степь, раскисшую от бесконечных дождей, идущих тоскливой осенью. От неба так и тянет серостью и унынием. Дорогу бороздит повозка, тонущая в грязи. Слева от повозки бредут женщина с ребенком. К сожалению, место с которого художником был написан пейзаж, осталось неизвестным.

Работа максимально приближена к реальности. Через нее полностью передается беспросветность жизни в России. Пейзаж можно назвать жанровым. От него разит сентиментальностью, не свойственной классическим русским пейзажам.

На многих картинах тех лет художники отображали мотив дороги. Дорога без конца и края, как и терпение русского человека. А цветовое решение, выбранное автором, абсолютно не вписывается в характерные реалистичные пейзажи. Максимально прослеживается убедительность. От картины словно веет промозглым и влажным воздухом. В ушах словно оживают чавкающие грязевые звуки при ходьбе матери с ребенком.

Осеннее уныние пронизывает мгла. Это пейзаж о нищих людях, жизнь которых также тускла и лишена радости, как и данный пейзаж.

Куинджи не поскупился на оттенки коричневого и серого цветов. На картине не найти ярких мотивов, что тоже не является случайностью. Изображение словно сливается в одно серое пятно, которое обволакивает зрителя, вселяя в его душу безрадостный настрой. Нищие люди влачат беспросветное существование. Это передается с лихвой, стоит лишь бросить мимолетный взгляд на холст. Все детали природы, отраженные на нем, осязаемы и несут смысловую нагрузку. Здесь нет случайностей, все очень значимо.

Только вдалеке виден малый просвет. Он как бы озаряет весь пейзаж. Наверное, осеннее, бледное солнце старается пробить пелену туч. Глядя на этот далекий свет, улучшается настроение. Это единственное, что скрашивает унылый вид пейзажа.

Произведение»Осенняя распутица»
Автор: Архип Куиджи
Дата создания: 1872 г.
По размокшей дороге едет повозка. Мы видим худую запряжённую лошадь. Четыре колеса оставляют глубокие слякотные борозды, демонстрирующие то, что дорога больше напоминает просто грязь. Слева от дороги видны следы – одни побольше, другие поменьше. Это женщина с ребёнком, согнувшись от тяжёлой сырости, уходит в сторону деревушки, которую едва заметна из-за серо-голубого тумана. Голое, абсолютно одинокое дерево, выглядит как завершающий штрих к этому грустному пейзажу.

Полотно поразительно передаёт влагу и, кажется, можно почувствовать на себе холодные капли утра, сырость и хлюпающую грязь под ногами.

Некоторые исследователи усматривают в образе длинной дороги аллегорический смысл – бесконечная дорога символизирует бесконечное людское терпение.

Источник

Осенняя распутица (картина Куинджи)

Автор:	Куинджи Архип
Арт-стиль	Русская живопись XIX века
Тематика:	Осень
Тэги:	Осень
Выберите размер:
Тип исполнения:
Подрамник:
Текстурный гель:	да нет

Архип Куинджи Осенняя распутица, 1872 Холст, масло. 70×110 см Государственный Русский музей, Санкт-Петербург

«Осенняя распутица» — картина русского художника Архипа Куинджи (1841/1842—1910), написанная в 1872 году [1] (по другим данным, в 1870 году [2] ). Картина является частью собрания Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге. Размер картины — 70 × 110 см [3] .

На картине изображено степное пространство, раскисшее от осенней непогоды, серое дождливое небо, повозка, увязающая в непролазной грязи, слева от которой бредут женщина и ребёнок. Место, где писался этот пейзаж, неизвестно [2] .

В статье о творчестве Архипа Куинджи искусствовед Виталий Манин писал [2] :

Реалистическим работам Куинджи было положено начало «Осенней распутицей» (1870). Кажется, трудно найти в это время произведение, которое бы так уныло, так беспросветно отразило мрак российского бытия. Пейзаж имеет жанровый оттенок, вносящий некоторые сентиментальные ноты, более характерные для немецкого пейзажа, чем русского.

А искусствовед Владимир Петров так писал об этой картине в своей статье, посвящённой 150-летию со дня рождения Архипа Куинджи [4] :

Характерный для отечественной живописи того времени мотив «дороги, бесконечной, как терпение людское» (В. Г. Перов) запечатлен в этой небольшой картине с действительно небывалой для русского реалистического пейзажа интенсивностью цветового решения и чувственной убедительностью, заставляющей ощутить и промозглость насыщенного влагой холодного воздуха, и чавкание грязи под ногами женщины и ребенка, идущих по глинистому косогору от стоящей на «прокисшей» дороге повозки.

Линия, начатая художником в картине «Осенняя распутица», была продолжена в его более поздних картинах «Забытая деревня» (1874) и «Чумацкий тракт в Мариуполе» (1875), которые были выставлены на 3-й и 4-й выставках Товарищества передвижных художественных выставок («передвижников»), соответственно [5] .

В 1890-х годах Куинджи начал работу над картиной «Осень. Туман» [6] , практически повторяющей «Осеннюю распутицу» в зеркальном отображении, но эта работа осталась незавершённой [2] .

Источник

Лес физический и метафизический: почему пейзажи Куинджи — не просто природа

Теории и практики

Изображенные на полотнах Куинджи лес, степь и красивый свет — просто любование природой или нечто большее? С октября 2018 по февраль 2019 года в Третьяковской галерее проходила выставка живописца. В рамках Философской школы к экспозиции философ Александр Цыганков рассказал о том, каким образом картины художника призывают зрителя к диалогу и как в творчестве Архипа Куинджи сочетаются символизм, романтический реализм, метафизика и народные традиции. T&P сделали конспект лекции.

Куинджи. Лес физический и лес метафизический

Лекция. 9 февраля 2019, Государственная Третьяковская галерея.
В рамках Философской школы к выставке Архипа Куинджи.
Организаторы: Science.me,Государственная Третьяковская галерея

Александр Цыганков

Кандидат философских наук, научный сотрудник сектора истории русской философии Института философии РАН, доцент философского факультета ГАУГН

Символизм и диалог со зрителем

Картину «Осенняя распутица» (1870/1872) Архип Куинджи написал под влиянием передвижников и идей народничества. На полотне еще нет леса, но уже хорошо чувствуется реализм: мы видим грязь и застрявшую в ней телегу, которая так и не добралась до дома, исчезающего в тумане. Ощущается трудность преодоления «раскисшего» пространства, «застревание» в нем. Налево ведет тропинка, и, судя по ее направлению (чуть ли не в небо), женщина и ребенок тоже до дома не доберутся. Одинокое дерево из последних сил выглядывает из тумана. Так само содержание картины вступает с нами в диалог, навевает переживания и мысли, а вместе с ними и смыслы.

Осенняя распутица. Архип Куинджи. 1870 год

Но не стоит сводить реальность лишь к набору предметов, ведь они могут становиться символами — указывать на нечто, чем сами по себе не являются.

У русского мыслителя Павла Флоренского есть рассуждения о диалогичности искусства. Он говорит, что картина диалогичнее скульптуры, потому что призывает нас вступить с ней в диалог и дает нам больше возможностей для додумывания, достраивания художественного образа (а книга по этой же причине диалогичнее кино, в котором все образы нам уже даны). В случае с «Осенней распутицей» мы также можем домыслить произведение: воспринять постройку, утопающую в тумане, как дом, до которого не добралась телега, разглядеть в пейзаже осеннее увядание природы, увидеть исчезновение пути, по которому идут люди. Таким образом, содержание картин Куинджи — это не набор предметов, а единство вещей-символов, с которыми можно попытаться выстроить диалог.

«На острове Валааме» (1873) — первая картина Архипа Куинджи, пополнившая коллекцию Павла Третьякова. И на ней уже появляется лес — причем не просто хвойный или смешанный, а дремучий, темный и непроходимый:

На острове Валааме. Архип Куинджи. 1873 год

В русской культуре и сказке в таком лесу живет Баба-Яга, в нем можно заблудиться, это чуждый человеку лес в его дремучем состоянии. В этом смысле Куинджи художник состояний, но состояний не только природы, но и состояний человека, ее созерцающего. Он каким-то образом дает возможность вернуться назад к природе, к ее восприятию и вместе с тем ее осмыслению. Лес на картине — не немая древесина для изготовления мебели. Это не предмет, а , с которой мы вступаем в диалог и на пути этого общения находим путь назад к природе.

Романтический реализм

Но откуда у Куинджи подобное стремление к природе, где исток его интереса к лесу? В первую очередь, в романтизме, который был распространен в Европе в конце XVIII — первой половине XIX века.

В христианском Средневековье полагали, что природа не может существовать самостоятельно (так возникла концепция ее непрерывного творения Богом). На рубеже Нового времени природу стали считать самостоятельной и ни от кого не зависимой — раз ее сделал идеальный Творец, то в ней не может быть ошибки. Со временем это представление легло в основу подчинения природы, которая превратилась в холодный и отчужденный мир предметов: мыслители эпохи Просвещения стремились изгнать из мира все непонятное и неподконтрольное, видели его как набор загадок, которые нужно разгадать.

Один из главных лозунгов романтизма — это возврат к волшебству мира. Романтики понимали природу как тайну, которую нельзя разгадать до конца. Даже на языковом уровне происходит переход от ничего не говорящего «предмета» к «вещи», с которой можно вступить в диалог. Слово «вещь» этимологически связано с глаголом «вещать» — говорить, оно родственно слову «вече» — собранию людей, на котором высказывается нечто важное для жизни человека и сообщества.

Романтическое «распредмечивание» природы

Для того, чтобы наглядно проиллюстрировать подобное отчуждение, опредмечивание природы и борьбу романтизма против подобного образа мыслей и способа виденья, давайте обратимся к сказке «Аист-халиф» Вильгельма Гауфа, — а лучше к ее советской экранизации, в которой идея использования природы, ее опредмечивания представлена в высшей степени наглядно.

Общий сюжет сказки следующий: халиф получает от злого колдуна волшебный порошок, при помощи которого у него появляется возможность превращаться в зверей. Однако он должен при этом помнить одно важное латинское слово, иначе он не сможет превратиться назад в человека. Это слово — mutabor, с латинского оно так и переводится — «Я превращаюсь». Это слово халиф забывает после того, как начинает смеяться, видя танцующего аиста, и сам больше не может превратиться в человека, оставаясь в обличье аиста. Что происходит потом, как халифу удается вновь стать человеком? Он встречает заколдованную саламандру (в оригинальном тексте у Гауфа была заколдованная сова), которая показывает ему то место в пустыне, где раз в год злой колдун встречается со своими друзьями.

И тут начинается для нас самое важное. Во время встречи колдун говорит своим друзьям о том, что может превращать людей в животных, на что ему резонно отвечают, что это далеко не новость и много кто умеет так делать. Тогда он говорит о том, что может превращать животных в людей и делать из них слуг. Однако это не совсем люди, это скорее смешение обыденных предметов и частей тел различных животных. Дальше же следует демонстрация самого превращения: появляется крокодил, которого насильно превращают в «человека». Иными словами, подчиняют его воле и желаниям злого колдуна, опредмечивают его. После этого события замок исчезает, а халиф вновь приобретает человеческий облик. Саламандра же превращается в волшебную фею (у Гауфа она просто превратилась в прекрасную принцессу), которая вместо того, чтобы выйти замуж за халифа, как она делает это в оригинале сказки, говорит ему, что она «должна спасти несчастных животных». «Тех, кого он, злой волшебник превратил в своих слуг?» — спрашивает халиф. «Да, вернуть им прежний облик», — отвечает фея.

Вот наглядная иллюстрация идеи романтизма о необходимости распредмечивания природы, необходимости выведения ее из статуса наших слуг и тем самым о необходимости прекращения ее использования в наших собственных целях.

Куинджи в картинах, изображающих лес и природу, близок к идеям романтиков и пытается преодолеть отчуждение природы, которую человек приспособил под свои цели.

Живописец Иван Крамской, увидев на VI выставке передвижников в 1878 году картину «Закат солнца в лесу», писал: «Его “Лес” имеет много сказочного, даже какую-то поэзию…». Сказочное — это и есть непонятное, мир тайны. Эффект непонимания Крамской пытается объяснить тем, что Куинджи подходит к делу с научных позиций, подбирая специальные краски, отвечающие последнему слову науки о цвете. Но, кажется, не столько непонятен стиль самого Куинджи, сколько непривычен для нашего обыденного, рационалистического и утилитарного восприятия сам лес, дух которого передается художником. В этом смысле творчество Куинджи — это сказочный или романтический реализм.

Закат солнца в лесу. Архип Куинджи. 1878 год

Лес на полотнах художника так же, как и настоящий, окружает нас со всех сторон и не дает превратить себя в набор предметов. Подобное непредметное отношение к лесу зафиксировано в самом стиле живописца. Можно сравнить, как написан лес Куинджи и у его современников — например, у Ивана Шишкина, в творчестве которого лес занимает не последнее место. Посмотрите на его картину «Дорожка в лесу» (1880) и полотно Куинджи «Украина» (1879):

Дорожка в лесу. Иван Шишкин. 1880 год

Украина. Архип Куинджи. 1879 год

«Дебри» (1881) Шишкина и «Лес» Куинджи (1890-х годов):

Дебри. Иван Шишкин. 1881 год

Лес. Архип Куинджи. 1890-ые годы

Шишкин пишет с фотографической точностью, предметы имеют четкие границы, лес зафиксирован в неподвижности. У Куинджи, напротив, нет прорисовки, деревья как бы ускользают от точного схватывания и теряют свои границы.

Примечательно в этой связи воспоминание скульптора Леонида Позена, приводимое в биографии Куинджи Михаила Неведомского: «…Он все время убеждал «товарищей» освободиться от тщательного изображения деталей, от «протокольности», — звал к общему, к подчинению деталей этому общему, к растворению их в нем… Он нападал за мелочность как на живописцев, так и на скульпторов, обрушивался на «пуговицы» на фигуре Скифа (скульптура Позена), из-за которых терпит ущерб общее впечатление стремительного бега и т. д. …».

Облака и метафизика

Есть еще одна деталь, сближающая творчество Куинджи с идеями эпохи романтизма. На вышеупомянутой картине «Осенняя распутица» изображена бескрайняя степь. Когда небо сливается с землей, мы можем потерять ориентиры — точно так же мы теряем их в лесу, который обступает нас со всех сторон. Но ведь и романтики предлагают нам отказаться от ориентиров, превознося ценность мира как тайны, в которой исчезают привычные способы решения проблем и задач. Потерю ориентиров в лесу хорошо видно на картине «Березовая роща (Лес)» (1880-х годов), которую Куинджи создал в годы затворничества (с 1882 по 1910, год смерти художника):

Березовая роща. Архип Куинджи. 1880-ые годы

Но что произойдет, если мы действительно потеряем все привычные для нас ориентиры, заблудимся в лесу и наша рациональность больше не сможет прийти нам на помощь? Что будет, если мы окажемся в состоянии, которое нам транслирует картина «Поляна в лесу. Туман» (1890-е годов)?

Поляна в лесу. Туман. Архип Куинджи. 1908 год

Ответ можно отыскать в творчестве самого Куинджи. Если присмотреться к одной из самых известных его картин — «Березовая роща» (1879), то на ней некоторые деревья по форме напоминают облака:

Березовая роща. Архип Куинджи. 1879 год

А на полотне 1890-х годов «Облако над степью» (1890-х годов), кажется, что облако по форме напоминает деревья, расположенные по центру «Березовой рощи» — в особенности, если брать более поздний вариант этого полотна (1901):

Облако над степью. Архип Куинджи. 1890-ые годы

Березовая роща. Архип Куинджи. 1901 год

Но наиболее отчетливо, на мой взгляд, близость облаков и деревьев зафиксирована в полотнах «Дерево на фоне вечернего неба» и «Лесное озеро. Облако» (обе картины начала XX века):

Дерево на фоне вечернего неба. Архип Куинджи. 1890-1895 годы

Лесное озеро. Облако. Архип Куинджи. До 1890 года

И здесь, если моя догадка о схожести деревьев и облаков верна, начинается метафизика. Деревья возвышаются до облаков, а небо как бы спускается на землю, и нам открывается что-то надприродное в природе, надфизическое в физике. Оказавшись в лесу и потеряв ориентиры, мы понимаем, что этот лес больше и не лес вовсе: в нем происходит тайна общения земли и неба.

А на картине «Ночь на Дону» (1882) можно увидеть, что в сказочном лесу Куинджи происходит и встреча со светом — тем, который может быть незаметным для нас в суете и спешке обыденной жизни. Этот мотив встречи с тайной, происходящей здесь и сейчас, один из ключевых в творчестве Куинджи в целом.

Ночь на Дону. Архип Куинджи. 1882 годы

Человек или Бог

В период затворничества в работах художника, в которых представлена тематика леса, появляется еще один интересный мотив. Развитие мысли Куинджи можно зафиксировать на картинах «Солнечный свет в парке» и «Солнечный день в лесу» (1890-х годов). «Солнечный день в парке» дает нам возможность соприкоснуться со светом вне условностей обыденной жизни:

Солнечный свет в парке. Архип Куинджи. 1898-1908 годы

На втором, похожем полотне смысловым центром выступает не свет, а некая фигура, которая притягивает к себе наше внимание:

Солнечный день в лесу. Архип Куинджи. 1890-ые годы

Однако известно, что люди на полотнах Куинджи, посвященных природе, практически не встречаются. В редких случаях можно увидеть только намек на существование человека — например, лесную дорожку. Но тогда что это за фигура? Возможно, странник или просто прогуливающийся по лесу человек. Впрочем, мне кажется, что можно сделать другое предположение: этот путник — Бог.

Странник в русской народной традиции, с которой Куинджи был несомненно знаком, зачастую понимается как Христос. Знаменитый русский собиратель фольклора второй половины XIX века Александр Афанасьев писал: «По народным сказаниям, Спаситель вместе с апостолами и теперь, как некогда…, ходит по земле, принимая на себя страннический вид…»

Это поверье отразилось и в народных пословицах и поговорках. Владимир Даль приводит в пример такие: «В окно подать — богу подать», «Просит юродивый, а подаешь богу». Проник этот мотив и в русскую поэзию. Читаем у Тютчева:

Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил, благословляя.

У Есенина в стихотворении «Не ветры осыпают пущи…»:

И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не Помазуемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой.

И может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях — крылья херувима,
А под пеньком — голодный Спас.

А есенинское стихотворение «Чую радуницу Божью…» вообще можно прочитать как пояснение к полотну Куинджи:

Между сосен, между елок,
Меж берез кудрявых бус,
Под венком, в кольце иголок,
Мне мерещится Исус.

Он зовет меня в дубровы,
Как во царствие небес,
И горит в парче лиловой
Облаками крытый лес.

Смысловой центр картины «Солнечный день в лесу» — фигура путника, но рядом с ней также расположен и световой центр полотна, то место, где художник собрал максимальное количество света.

Мотив встречи Бога в лесу находит развитие в знаменитой картине «Христос в Гефсиманском саду» (1901), где фигура Иисуса также является смысловым и световым центром (а сад в христианской традиции — это и есть переосмысленный лес):

Христос в Гефсиманском саду. Архип Куинджи. 1901 год

Таким образом, в лесу, где теряются все привычные рационалистические ориентиры, человек встречает Бога. И этой встрече две другие — с тайной общения земли и неба и с истинным светом — никоим образом не противоречат.

Литература

Бибихин В.В. Лес (hyle). СПб.: Наука, 2011.

Манин В.С. Куинджи. М.: Белый город, 2000.

Неведомский М.П., Репин И.Е. Архип Иванович Куинджи. СПб.: Изд. общества имени А.И. Куинджи, 1913.

Safranski R. Romantik: Eine deutsche Affäre. München: Carl Hanser Verlag, 2007.

Афанасьев А.Н. Народные русские легенды. М.: Наука, 1990.

Мы публикуем сокращенные записи лекций, вебинаров, подкастов — то есть устных выступлений. Мнение спикера может не совпадать с мнением редакции. Мы запрашиваем ссылки на первоисточники, но их предоставление остается на усмотрение спикера.

Источник