Как Батый штурмовал «Злой город»
780 лет назад завершилась длившаяся семь недель оборона Козельска. Героические защитники города сопротивлялись нашествию армии Батыя дольше защитников всех других русских городов.
Ордынцы вторглись на Русь в самом конце осени 1237 года. Рязанская рать, вышедшая навстречу сильному врагу, была разгромлена. Другие князья, в частности, великий князь владимирский, имевший самое сильное войско в Северо-Восточной Руси, не пришли на помощь Рязанской земле. Это предопределило погром Руси. Ордынцы получили возможность бить противника по отдельности, разбивая одну рать за другой, захватывая один град за другим. Уже в декабре после героической обороны пала Рязань, в январе 1238 года захватчики разорили Коломну и Москву. Под Коломной в яростной битве были уничтожены остатки рязанских войск и подошедшие передовые силы Владимирского княжества.
В феврале 1238 года войска хана Батыя захватили Владимир, а затем и другие основные города Владимиро-Суздальской Руси – Суздаль, Ростов, Тверь, Ярославль, Переяславль и т. д. Великий князь владимирский Юрий собирал русские войска на реке Сити севернее Волги, и его рать была уничтожена 4 марта 1238 года. В итоге армия Батыя разорила и сожгла практически все крупные города Верхней Волги и междуречья Клязьмы и Волги. 22 февраля 1238 года ордынцы осадили Торжок, который был крепостью на пути из Новгородской земли во Владимиро-Суздальское княжество. В городе не было князя и дружины, оборону возглавили выборные посадники, а отражали штурмы сами жители города. Гарнизон Торжка ожидал помощи из Новгорода, но она не прибыла. Две недели продержались горожане. 5 марта город пал. Часть ополчения города смогла прорубиться сквозь кольцо врагов и сбежать, остальные погибли.
Ордынцы были от Новгорода в 100 верстах. Однако начавшаяся весна с приближавшейся распутицей и вскрытием рек ото льда не позволила войскам Батыя идти на Новгород. Ордынское командование не успевало собрать разделившиеся войска, чтобы собрать сильную армию для атаки такого мощного и богатого города как Господин Великий Новгород. Так, Новгороду удалось избежать разорения благодаря удалённому расположению. Но юго-восточные города новгородских владений (Торжок, Волок, Вологда, Бежецк) были разграблены и опустошены.
Как сообщает персидский историк Рашид-ад-Дин в «Истории Угедей-каана», ордынское командование после битвы на реке Сить собралось на военные совет. Обсуждали вопрос: куда дальше идти войску? Новгород надежно прикрытый лесами и болотами, в условиях наступления весны, стал недоступен. Многолюдный и хорошо укрепленный город мог отразить атаки передовых сил, а собрать все корпуса уже не успевали. Другие северные русские города, которые ещё избежали разгрома, были вдалеке от удобных путей и не могли дать богатой добычи. Войска понесли серьёзные потери, были утомлены в длительном походе и постоянных боях и стычках. Приближалась весна, бездорожье. Поэтому решили идти на юг, в степи, чтобы восстановить силы и завершить разгром половцев.
Таким образом, ордынцы повернули на юг, в степи, разделившись на несколько отрядов. При этом войска Батыя не просто уходили, а придали отходу вид нового похода, подвергая разгрому и разграблению ещё не затронутые войной русские области. В конце марта – начале апреля 1238 года ордынская облава двинулась от Волги на юг. Если зимой Орды двигалась несколькими большими корпусами по речным и торговым путям, разрушая крупные города и селения, то теперь ордынцы могли двигаться почти сплошным фронтом небольших отрядов, так как серьёзного сопротивления не ожидали. Это позволяло пройти и опустошить большую территорию, сельскую местность, захватывая тысячи людей в полон. Следом за Ордой тянулись огромные обозы, где под конвоем шли на юг бесконечные толпы несчастных пленников.
Ордынские войска разорили и опустошили огромные территории. Восточный край облавы проходил от Средней Волги, вдоль Клязьмы и Средней Оки, западный – от Торжка к Десне. Ордынские отряды вышли и в район Смоленска. Однако здесь захватчиков ждала неудача. Уже началась весенняя распутица, обходные тропы стали непроходимыми и единственный путь через Долгомостьевское болото преградила смоленская рать. На поле за «Молоховскими воротами» произошла битва. Ордынцы не смогли взять вверх и отошли. Они повернули от Смоленска на юго-восток, к Десне.
Летописи практически ничего не сообщают об этом этапе похода Батыя. Однако археологические раскопки показывают, что в этом районе, на Верхней Десне, были разграблены и сожжены русские города. Так, известный русский историк и археолог Б. А. Рыбаков проводил раскопки в одном из русских городов на Десне – Вщиже. На городище им был обнаружен слой пожарища 30-х годов XIII века – след мощного пожара, в котором погиб город. Уничтожив селения на Десне, ордынцы повернули на восток, в район Козельска. Сюда же стекались отряды степняков, которые воевали русские земли в междуречье Оки и Волги. Очевидно, что этот район был местом сбора армии Батыя, перед выходом в степь.
Козельск был обычным градом Русской земли – не мал и не велик. Город стоял на высоком берегу реки Жиздры (притоке Оки) при впадении в неё Клютомы и Другусны, его прикрывали земляные валы и крепкие деревянные стены. Здесь имелся собор, княжеский терем, боярские дворы и избы горожан. Этот город с населением в несколько тысяч человек входил в состав Черниговской земли и был столицей удельного княжества, которым на момент вражеского вторжения номинально правил 12-летний князь Василий Титович. В городе имелась небольшая дружина из трёх сотен бойцов.
По оценкам историков ордынские войска вышли к стенам Козельска в конце марта 1238 года. В тот момент захватчики не предполагали, что осада небольшого городка затянется почти на два месяца, до мая. Смоленские и черниговские городки и селения при приближении сильного врага обычно покидались жителями (или большей их частью) и легко разрушались. Историк Рашид-ад-Дин, рассказывая о длительной осаде Козельска, говорил, что город был взят за три дня только тогда, когда через 2 месяца подошли войска Кадана и Бури. Стольный град Рязань ордынцы штурмовали 6 дней, Владимир и Москву — 5 дней, другие города пали ещё быстрее. Только Торжок они осаждали 2 недели. А Козельск надолго задержал основные силы армии Батыя. Подойдя к стенам города с 10-тыс. корпусом (тумен – тьма), Батый предложил горожанам сдаться, те ответили отказом. Древнерусский летописец так говорит об этом: «Козляне же совет сътворише — не вдатися Батыю, рекше, яко аще князь наш млад есть, но положим живот свои за него и здесь славу сего света приимше, и там небесные венца от Христа бога приимем».
Горожане отразили первые атаки и началась упорная осада. Удобное расположение города сильно облегчило его оборону — весенняя распутица фактически превратила крепость в остров посредине двух рек. Козельск был прикрыт самой природой со всех сторон, кроме южного вала. Кроме того, крепость стояла на значительном возвышении (высота гряды составляла около 20 метров) и имела высоту стен 10 метров. Поэтому, несмотря на то, что у Батыя была и осадная техника, и своя, отработанная годами тактика штурма крепостей, использовать её под Козельском ордынцам сначала не удалось. Обстрел из луков и осадных орудий из-за реки не принёс никакого результата: ни снаряды, ни огненные стрелы не достигали цели. Осадные башни невозможно было подтащить к стенам по почти вертикальной гряде. В результате ордынцы осаждали город два месяца и не могли взять его.
Только с приходом основных сил, приходом с Волги туменов Кадана и Бури, ордынцы смогли начать решительный штурм, который длился трое суток. Ордынцы засыпали ров с южной стороны. Используя осадные машины и камнемёты (русские летописцы их именуют «пращами»), захватчики сумели сделать проломы в стенах. Как сообщают летописцы, «бысть брань велика и сеча зла», и ордынцам не удалось ворваться в город — «Козляне же ножи резахуся с ними». В жестокой сече, когда дело дошло даже до засапожных ножей, жители Козельска не только отбили штурм, но и провели успешную вылазку. Им удалось уничтожить часть осадных машин вражеской армии. Как пишет древнерусский летописец: «И исшедше изъ града, исѣкоша праща ихъ, нападше на полъкы ихъ…». Множество ордынцев пало в этой яростной битве, как сообщают русские летописи: «И убиша от татаръ 4 тысящи…» (в том числе троих сыновей темников).
Однако защитники не имели сил, чтобы перемолоть всю орду. Батый бросил в сражение свежие силы и оставшиеся немногочисленные защитники города уже не смогли остановить врага. В этом бою и вылазке полегли почти все боеспособные мужчины: «…и самѣ же избьени быша. Батый же взял городъ, изби вси, и не пощадѣ от отрочать до сосущих млеко. О князи Васильи невѣдомо есть, и инии глаголаху, яко во крови утонулъ…».
Беспримерный воинский подвиг жителей Козельска произвел такое впечатление, что о нём написали все, без исключения, русские летописи. Известно почти два десятка летописных описаний обороны Козельска летописцами во всех краях Руси — от Галицко-Волынской летописи до Великопермской. О героической обороне маленького русского города писали и иностранные авторы. Сами ордынцы, захватывавшие сотни городов от Китая до Европы, тоже очень хорошо запомнили «злой город» Козельск. В «Сокровенном сказании», древнейшем письменном памятнике, составленном в середине XIII века, рассказано, как ордынские вожди отказали Гуюку, одному из внуков Чингисхана, в праве на трон великого хана именно потому, что отряд Гуюка опозорился при штурме Козельска: «Что же ты чванишься и раньше всех дерешь глотку, а при покорении русских даже и Козлиного копытца не добыл».
Оборона Козельска, миниатюра из Никоновской летописи
Война же продолжалась. Не покорились ещё половцы, отступившие за Дон. Боролись за свободу асы – аланы, черкесы. Булгары-болгары подняли восстание на Волге. От уничтоженного «Злого града» ордынцы пошли в «землю Половецкую». По дороге на юг они взяли последний русский город во время похода на Северо-Восточную Русь – Курск.
Стан Батыя расположился между Северным Донцом и Доном. Осенью 1238 года ордынцы возобновили боевые действия. Сначала завоеватели пошли на юг. Большое войско возглавили Менгу и Кадан, оно двинулось в землю черкесов, за Кубань. В нескольких кровопролитных сражениях черкесы были разбиты. Однако они ещё некоторое время продолжали сопротивление в своих горных твердынях. Почти одновременно ордынцы нанесли удар по половцам, которых в сражениях 1237 года оттеснили за Дон. Многочисленные половецкие роды ещё были сильны и готовы сражаться. Ордынцам пришлось снова сразиться с ними, чтобы пойти походом на Южную Русь.
Против половцев двинулась сильная армия во главе с Берке. Половцы не выдержали согласованных ударов армии Батыя. Погибли в ожесточенных боях их князья Арджуман, Куранбас и Канерин. Половцы оказали упорное сопротивление захватчикам. Вся степь стала ареной беспощадного противостояния. Некогда богатая и многолюдная страна была опустошена. По свидетельству Плано Карпини, который через несколько лет проезжал по половецким степям, он видел «пирамиды» из костей. О том же писал и французский путешественник француз Рубрук: он не видел в опустошённой Комании (земле куманов-половцев) ничего, «кроме огромного количества могил команов» (половцев).
Необходимо помнить, что ныне господствует миф о том, что X – XIV вв. «Половецскую степь» (южнорусские степи) населяли печенеги, половцы и монголо-татары (ордынцы), которые по языку были тюркоязычны, а по внешности – почти монголоидами. Однако все одни были европеоидами (представителями белой расы), потомками населения Великой Скифии, скифов – сарматов – аланов. Так, половцы прямые потомки сибирских скифов, которых китайцы называли «динлинами». Они сохранили северный (нордический) облик своих предков – были светловолосыми европеоидами, представителями северной подрасы и мало чем отличались от современных или средневековых русских (русов).
Нет никаких свидетельств в русских летописях, ни в других источниках, что половцы были тюрками. Ситуация с половецким языком точно такая же, как и со скифским – никаких очевидных следов не осталось. Есть только несколько имен половецкой знати. И эти имена не тюркские! Зато есть скифские аналоги. То есть традиция сохранялась. А данные археологии говорят, что нет сильного «разрыва» между алано-сарматским периодом культуры южнорусских степей и половецким периодом. Более того, культуры «половецкого поля» обнаруживают глубокое родство с северными, киевско-русскими. В половецких селения на среднем Доне обнаружена только русская керамика. То есть половцы такие же потомки Великой Скифии – Сарматии, как и русские .
Половцы по внешности не отличались от русов-русских Киева, Чернигова и Переяславля, свободно общались с русичами, роднились с ними. Половецкие красавицы весьма ценились на Руси, как настоящие золотоволосые «амазонки»-поляницы. Основное отличие половцев от русов Киевщины или Смоленщины было в том, что они сохранили языческую веру, и вели кочевой, «казачий» образ жизни, при этом имея свои селения-вежи. Половцы были казаками XI – XIII вв. Никаких доказательств принадлежности половцев к тюркской языковой семье нет. Судя по всему, языкового барьера между русичами Чернигова и Переяславля и половцами не существовало, половцы говорили на одном из диалектов суперэтноса русов. Просто по западной («европейской») традиции в России времен Романовых всех, кто жил к востоку и югу от державы Рюриковичей, считали «татарами» и «тюрками». Во время великого столкновения русов Северо-Восточной и Южной Руси с потомками позднего скифо-сибирского мира – ордынцами-«монголами» половцы оказали упорное сопротивление, но потерпели полное поражение. Они ушли с исторической арены, и были поглощены двумя основными массивами суперэтноса -став частью Руси и Орды. В итоге большая часть населения Орды стала русскими.
Таким образом, половцы, как и русичи и ордынцы-«монголы», были частями, ядрами древней северной цивилизации, традиции, идущей от времен индоевропейцев-ариев, Великой Скифии. Имелись определённые бытовые, региональные особенности, к примеру, как у современных великороссов-русских и малороссов-украинцев, но в целом все они были представителями единого суперэтноса.
Автор: Самсонов Александр Статьи из этой серии: Миф о вторжении «монголов из Монголии»
Источник
Глава VII. Поход Батыя на северо-восточную Русь (осень 1237 — весна 1238 гг.)
Осенью 1237 г. монголо-татары начали подготовку к зимнему походу на Северо-Восточную Русь. Рашид-ад-Дин сообщает, что «осенью упомянутого года (1237) все находившиеся там (в Дешт-и-Кыпчак. — В.К.) царевичи устроили курултай и, по общему соглашению, пошли войной на русских» 1 . На этом курултае присутствовали как монгольские ханы, громившие земли буртасов, мокши и мордвы, так и ханы, воевавшие на юге с половцами и аланами (Менгу, Гуюк и Монкэ). Для похода на Северо-Восточную Русь собрались все силы монголо-татар.
Источники дают возможность примерно установить районы концентрации монголов для похода на русские княжества. В одном письме-донесении (осень 1237 г.) венгерского монаха Юлиана сообщается, что монголы разделили «все войска, идущие в западные страны» на несколько частей: «одна часть у реки Этиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в южном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близь замка Воронеж, также княжества русских» 2 .
Стоянка монголо-татар «близь замка Воронеж» косвенно подтверждается русским летописцем. Согласно Тверской летописи, Батый до вторжения в пределы Рязанского княжества «зимоваша. подъ Черным лесомъ, и оттоле приидоша безвестно на Рязаньскую землю лесомъ» 3 . «Темные боры», которые были отлично известны летописцам и представляли собой заметные ориентиры в степях, южнее границ Рязанского княжества встречались только в пойме реки Воронеж или в междуречье Воронежа и Дона. Именно там, по нашему мнению, находился «Черный лес», под которым долго стояли (даже «зимовали») монголы перед походом на Северо-Восточную Русь.
Низовья реки Воронежа стали осенью 1237 г. местом сосредоточения монгольских войск. Сюда подходили монгольские отряды, закончившие войну с половцами и аланами. Возможно, одновременно другая часть монголов (как сообщает Юлиан) собирались восточное, на границах Рязанского княжества, и впоследствии соединялась с группировкой, двигавшейся от Воронежа. Сообщение о концентрации монгольских войск на Волге, на суздальских рубежах, вызывает большие сомнения, так как русские летописцы ничего не сообщают о появлении монголо-татар с этой стороны; возможно, на северных границах Булгарии находились просто сторожевые монгольские заставы.
В исторической литературе высказывается мнение о неожиданности нападения монголов на русские княжества. Этим в известной степени объясняется крайняя несогласованность действий русских князей по организации обороны. Между тем источники свидетельствуют о другом: русские князья (по крайней мере, владимирские и рязанские) хорошо знали о подготавливаемом нашествии.
Сведения о первом после Калки появлении монголо-татар на границах Восточной Европы дошли до Руси через Булгарию и под 1229 г. записаны во многих русских летописях. Знали на Руси и о военных действиях в Булгарии в 1232 г., когда монголы «зимоваша, не дошедше Великого града Болгарьского». Под 1236 г. все русские летописи сообщают о разгроме Волжской Булгарии. Владимирский великий князь Юрий Всеволодович должен был знать о готовящемся нашествии больше других: именно в его владения был направлен основной поток беженцев из разгромленного монголами Поволжья 4 . Известно было владимирскому князю о готовящемся походе и от татарских послов, неоднократно проезжавших через русские княжества на запад. В частности, накануне нашествия в 1237 г., как уже отмечалось, татарские послы, «проезжая через землю Суздальскую», были захвачены великим князем вместе с их посланием к венгерскому королю Беле IV.
На Руси знали не только о самом факте подготовки нашествия, но и об общих целях монгольского наступления. Юлиан сообщает, что «князь суздальский передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан» 5 , и что у татар «есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего».
Сведения, передаваемые многочисленными беженцами, позволяли русским князьям знать даже детали готовящегося нашествия. Приведенное выше сообщение Юлиана с сосредоточении монгольского войска на русских рубежах было получено венгерским монахом от русских и болгарских беженцев («как передавали нам словесно сами русские, венгры и болгары, бежавшие от татар»).
Даже если допустить, что наступление монголо-татар именно зимой было определенной тактической внезапностью для русских князей, привыкших к осенним набегам половцев, то ни о какой стратегической внезапности не могло быть и речи: русские князья давно знали о подготовке нашествия и располагали определенными сведениями о противнике. В.Н. Татищев, основываясь, видимо, на каком-то не сохранившемся источнике, прямо пишет, что после разгрома Волжской Булгарин и появления на Руси беженцев-булгар «тогда многие советовали» великому князю Юрию Всеволодовичу «чтоб городы крепить и со всеми князи согласиться к сопротивлению, ежели оные нечестивые татара придут на землю его, но он, наделся на силу свою, яко и прежде, оное презрил» 6 .
В начале зимы монголо-татары от «замка Воронеж» двинулись вдоль восточного края лесов., протянувшихся в пойме реки Воронеж, к границам Рязанского княжества. По этому пути, прикрытому лесами от рязанских сторожевых постов на правом берегу реки Воронеж, монголо-татары «безвестно» прошли к среднему течению Лесного и Польного Воронежа, где и были замечены рязанскими дозорными; с этого момента они попали в поле зрения русских летописцев. Сюда же подошла другая группировка монголов, отмеченная Юлианом «у пределов Рязанских». Только соединением двух монголо-татарских ратей и необходимостью в связи с этим устройства войск можно объяснить неожиданную и, видимо, довольно продолжительную стоянку «на Онузе», отмеченную летописцами.
Место стоянки «на Онузе» можно предположить в районе среднего течения рек Лесной и Польный Воронеж, возможно, между ними, против широкого (15—20 км) прохода в массиве лесов, тянувшихся дальше по Лесному Воронежу. Через этот проход в лесах татарская конница могла вырваться на просторы Рязанского княжества, пройти на притоки реки Прони и далее на Рязань.
В освещении событий завоевания монголами Рязанского княжества в исторической литературе нет достаточной ясности. Часть исследователей (Д. Иловайский, Д.И. Троицкий, в советской историографии — В.Т. Пашуто) полагают, что рязанские князья строго придерживались оборонительного плана войны и сразу «затворились в градах». Другие историки (М. Иванин, Н. Голицин, в советской историографии — Е.А. Разин) допускали, что осаде Рязани предшествовало большое сражение на рубежах Рязанской земли. Действительно, свидетельства летописцев об этом этапе нашествия Батыя очень противоречивы. Лаврентьевская летопись просто указывает, что монголо-татары «почаша воевати Рязаньскую землю и пленоваху и до Проньска, попленивше Рязань весь и пожгоша» 7 . Еще лаконичнее свидетельство Ипатьевской летописи: «придошабезбожнии Измалтяне. и взяша град Рязань копьемъ» 8 . Однако Никоновская летопись, более подробно сообщающая о завоевании монголо-татарами Рязанской земли, прямо утверждает, что «князи же Рязаньстии и Муромстии и Пронстии исщедъше противу безбожнымъ и сотвориша съ ними брань и бысть сечя зла» 9 . О том, что рязанские дружины не «затворились в городах», а вышли навстречу Батыю и «сретоша его близ предел Рязанских», сообщает и «Повесть о разорении Рязани Батыем», довольно подробно излагавшая события этого этапа нашествия 10 . «Резвецы и удальцы Рязанские» не спрятались от страшных степных завоевателей за городскими стенами, а грудью встретили монголо-татарские полчища в чистом поле, на рубежах своей родной земли.
Рязань. Средний город
Поход Батыя на Рязанское княжество представляется так: монголо-татары с двух сторон, от низовьев реки Воронежа и от южных границ Рязанского княжества, подошли в начале зимы 1237 г. к среднему течению Лесного и Польного Воронежа и «ста на Онузе станом». Отсюда Батый направил к Юрию Рязанскому посольство с требованием покорности и дани («десятины во всем»). Суздальский летописец сообщает, что завоеватели «сташа первое станомъ ту Онузе. и оттоле послаша послы своя, жену чародеицу и два мужа с нею ко княземъ Рязаньскимъ, прося оу нихъ десятины во всем» 11 . Далее летописцы сообщают о большом совете рязанских князей, на котором присутствовали великий князь рязанский Юрий, князья муромские, пронские и «прочие князья местные и бояре и воеводы, и начала совещевати». В.Н. Татищев приводит красочные речи послов и ответы русских князей, которые заявили: «Мы хотим честь свою оружием или смертью сохранить» 12 . Навряд ли эти данные заслуживают полного доверия. Еще Н.М. Карамзин в свое время писал, что «Татищев вымыслил речи послов татарских, князей Олега, Юрия и других» 13 . Видимо, рязанские князья были гораздо осторожнее и даже разрешили татарским послам поехать во Владимир, а к Батыю было отправлено ответное посольство во главе с князем Федором Юрьевичем «с дары и молениями великими, чтобы не воевал Рязанския земли». Одновременно к великому князю Юрию Всеволодовичу во Владимир и в Чернигов были отправлены рязанские послы с просьбой о помощи 14 . Рязанское войско двинулось к реке Воронежу, чтобы усилить гарнизоны на укрепленных линиях и не пустить татар в глубь Рязанской земли. Однако дойти до Воронежа рязанские дружины не успели. Батый, перебив посольство князя Федора, стремительно вторгся в пределы Рязанского княжества. Где-то «у предел Рязанских» произошла битва объединенного рязанского войска с полчищами Батыя. Сражение, в котором участвовали рязанские, муромские и пронские дружины, было упорным и кровопролитным. «Едва одолеша их сильные полки татарскиа», — отмечает автор «Повести о разорении Рязани Батыем» 15 .
После разгрома рязанских дружин монголо-татары быстро двинулись в глубь Рязанского княжества. Они пересекли «Половецкое поле», безлесное пространство между Рановой и Пронью, и пошли вниз по реке Прони, разрушая пронские города. «Начата воевати землю Рязаньскую и плениша ю до Проньска», — отмечает летописец. Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» сообщает о страшном разгроме Рязанской земли и гибели пронских городов: «Град Пропек и град Бель и Ижеславец разори до основания» 16 . Ижеславец после «Батыева погрома» вообще прекратил существование: археологический материал, обнаруженный на городище древнего Ижеславца, целиком укладывается в хронологические рамки XI—XIII вв. 17 Уцелели только северо-восточные лесные районы Рязанского княжества, которые подверглись опустошению в 1239 г. во время похода татар на Муром.
После разгрома городов на Прони монголо-татары двинулись к Рязани. Город Рязань, столица большого и сильного княжества, был хорошо укреплен. С трех сторон Старую Рязань окружали валы и рвы, а четвертая сторона была прикрыта природной крутизной речного берега. Валы Старой Рязани были мощным сооружением и достигали высоты 9—10 м (при ширине у основания 23—24 м); рвы имели до 8 м глубины. Кроме внешнего вала, в Старой Рязани был и внутренний вал, который тоже мог стать прикрытием обороняющихся. Мощные деревянные стены, рубленые торасами, дополняли картину укреплений города.
Раскопанные братские могилы защитников Рязани
16 декабря монголо-татары подошли к Рязани. После короткого боя на подступах к городу полчища Батыя «отступиша град Рязань и острогромъ оградиша» 18 . Осада началась.
Рязань осадили объединенные силы монголо-татар во главе с самим Батыем. Рашид-ад-Дин в «Истории Угедей-каана» пишет, что «Бату, Орда, Гуюк-хан, Менгу-хан, Кулькан, Кадан и Бури сообща (курсив мой. — В.К.) осадили город Арпан (Рязань) 19 .
После возведения «острога» вокруг города начался приступ. Монголо-татары непрерывно бросали на стены свежие силы, изматывая осажденных. «Повесть о разорении Рязани Батыем» сообщает, что «Батыево бо войско переменишася, а гражане непрестанно бьяшеся». На шестой день осады начался решительный штурм Рязани. «В шестой день рано, — пишет автор «Повести. », — придоша погании ко граду, овии с огнем, а инии с топоры, а инии с пороки, и с токмачи, и лестви-цами, и взята град Рязань месяца декабря в 21 день» 20 . О том, что город не сдался, а был «взят копьемъ», сообщает и южно-русский летописец 21 . Город был подвергнут страшному разгрому. «Татарове же взяша град Рязань. и пожгоша весь и князя их Юрья оубиша и княгиню его, а иных же емше мужей и жены и дети и черньца и черниць и ерея, овых рассекаху мечи, а других стрелами стреляхуть» — так рисует суздальский летописец трагическую картину гибели Рязани 22 . «Множество мертвых лежаша, и град разорен, земля пуста, церкви пожжены. только дым и земля и пепел», — пишет автор «Повести. » о состоянии города после нашествия Батыя 23 .
Свидетельства письменных источников о разрушении Рязани полностью подтверждаются археологическими материалами. Раскопки А.Л. Монгайта в Старой Рязани обнаружили слой пепла, который покрывал почти всю территорию городища; под обломками Сгоревших построек покоились трупы жителей Рязани и их имущество. В восточной части Северного городища раскопано кладбище жертв татарского погрома. Многие костяки носят следы насильственной смерти: черепа пробиты стрелами, на костях следы ударов острым оружием (мечом), в позвоночнике одного из скелетов застряла ромбовидная стрела татарского типа. А.Л. Монгайт датирует захоронения со следами насильственной смерти временем татарского погрома 24 .
Разграбив Рязань, монголо-татары двинулись вверх по реке Оке к Коломне, разрушая рязанские приокские города: Ожск, Ольгов, Переяславль-Рязанский, Борисов-Глебов. Ко времени похода монголо-татар к Коломне относится известное народное сказание об Евпатии Коловрате, который с отрядом в 1700 воинов пришел из Чернигова и напал на монголо-татарское войско.
Время подхода войск Батыя к Коломне неизвестно. Москва, по данным В.Н. Татищева, была взята монголо-татарами 20 января 1238 г., но, по свидетельству Рашид-ад-Дина, монголы осаждали ее 5 дней, т.е. они могли подойти к Москве 15 января, при расстоянии от Рязани до Москвы примерно 250 км. Если принять во внимание, что от Рязани до Коломны 140 км, причем монголо-татары неизбежно должны были задерживаться для взятия приокских рязанских городов, то под Коломной они были, вероятно, не раньше 10 января 1238 г.
Нашествие вплотную придвинулось к границам Владимирского княжества. Великий князь Юрий Всеволодович, в свое время отказавшийся помочь рязанским князьям, сам оказался в непосредственной опасности.
Обычно историки, вслед за летописцами, объясняют отказ помочь Рязани желанием Юрия Всеволодовича «биться особо», что было вообще характерно для периода феодальной раздробленности, и давней враждой между Рязанью и Владимиром (М. Иванин, Н. Голицин). В действительности быстрое продвижение монголо-татар явилось неожиданностью для владимирского великого князя и не оставило времени для подготовки войска в помощь Рязани. Юрий Всеволодович после получения известий о нашествии начал собирать силы для отпора; сопротивление рязанских князей должно было, очевидно, дать возможность выиграть время для концентрации этих сил. Определенную роль сыграла и вероломная политика монголов, направленная к разъединению русских сил. Именно с целью предотвратить объединение владимирских и рязанских полков Батый направил во Владимир специальное посольство. В Лаврентьевской летописи, в своеобразном «Житии», записанном по случаю перенесения тела Юрия Всеволодовича из Ростова в столицу в 1239 г., имеются прямые указания на цели этого посольства: «Безбожныя Татары. прислали послы свое, злии ти кровопиици рекуще: мирися с нами» 25 . Правда, далее в летописи было записано, что «он же того не хотяще», но это, вероятно, вполне объяснимое преувеличение летописца, целиком соответствующее общему духу «Жития», которое стремилось подчеркнуть непримиримость «св. Юрия» по отношению к «безбожным татарам». Если владимирский князь и не поверил татарским предложениям мира, он, несомненно, попытался использовать переговоры для отсрочки нападения на свое княжество, что было крайне необходимо для собирания сил. В этих условиях помогать Рязани было опасно. Необходимо отметить, что великий князь Юрий неплохо использовал небольшой период времени (немногим больше месяца), который прошел от вторжения завоевателей в рязанские земли до их появления на владимирских рубежах, и сосредоточил значительные силы на предполагаемом пути монгольских отрядов.
Разгром монголо-татарами городов Северо-Восточной Руси (январь—февраль 1238 г.)
Пунктом, где собирались владимирские полки для отпора монголо-татарам, был город Коломна, так как заболоченный лесной массив к северу от Оки, по обе стороны реки Пры, почти безлюдный, был совершенно не приспособлен для прохода больших масс конницы, и единственный удобный путь к центру Владимирского княжества лежал по льду Москвы-реки. Этот путь и запирала Коломна. Здесь, в стратегически важном пункте, на скрещении речных путей, собирались войска владимирского великого князя для отражения нашествия.
В исторической литературе имеет место известная недооценка сражения под Коломной: оно рассматривается просто как стычка передового отряда владимирской рати (чуть ли не «сторожи») с татарскими авангардами 26 . Анализ источников позволяет по-иному оценить сражение у Коломны и его место в событиях монголо-татарского нашествий на Северо-Восточную Русь.
Силы, собранные владимирским великим князем у Коломны, были значительными. Прежде всего здесь собрались владимирские полки во главе со старшим сыном великого князя — Всеволодом Юрьевичем. В Ипатьевской летописи имеется указание, что это был не «дозорный отряд», а все силы, которые успел собрать великий князь: «Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людми» 27 . Кроме владимирской рати, к Коломне подошли остатки рязанских полков во главе с князем Романом Игоревичем. Суздальский летописец сообщает даже, что к Коломне пришла новгородская рать: «поиде Всеволод сыпъ Юрьевъ внукъ Всеволожь и князь Романъ и Новгородпи съ своими вой из Владимеря противу Татаромъ» 28 . Кроме того, в состав русской рати под Коломной входили полки ряда княжеств и городов: пронские, московские и др.
Летописи единодушно свидетельствуют о больших масштабах сражения под Коломной: «Бысть сеча велика» (Лаврентьевская и Суздальская летописи), «бишася крепко» (Новгородская I и Тверская летописи), «ту у Коломны бысть им бой крепок» (Львовская летопись). О крупном сражении говорят восточные источники. Рашид-ад-Дин сообщает, что от Рязани к «городу Икэ» (Коломне) пошли все царевичи-чингисиды, осаждавшие Рязань (Вату, Орда, Гуюк-хан, Кулькан, Кадан и Бури), т.е. под Коломной собрались основные силы монголо-татар. Кроме того, Рашид-ад-Дин отмечает, что под Коломной «Кулькану была нанесена там рана и он умер» 29 . При монгольских обычаях ведения боя, когда и сотники, и тысячники, и темники, не говоря уже о ханах, руководили войсками, находясь позади боевых линий, гибель царевича-чингисида (каким был Кулькан) была возможна лишь в большом сражении, которое сопровождалось нарушением боевого порядка и глубоким прорывом противника. Кстати сказать, Кулькан был единственным царевичем-чингисидом, погибшим во время нашествия на Восточную Европу.
По количеству собранных войск и упорству сражения можно считать бой под Коломной одним из самых значительных событий похода Батыя на Северо-Восточную Русь. Это была попытка объединенной владимирской рати сдержать наступление на рубежах Владимирского княжества.
Картина сражения под Коломной восстанавливается по летописям в таком виде: русские полки стояли станом у стен Коломны, за «надолбами». Вперед был выслан сторожевой отряд воеводы Еремея Глебовича («посла Еремея Глебовича во сторожех воеводою»). Монгольская конница подошла с юга, со стороны Оки, и «оступиша» русскую рать у Коломны. Русские воины «бишася крепко и быс сеча велика», однако монголо-татары после ожесточенного боя смяли владимирские полки и «погнаша их к надолбомъ, и ту оубиша князя Романа, а оу Всеволожа воеводу его Еремея и иных много мужей побиша, а Всеволод в мале дружине прибежа в Володимерь» 30 .
Разбив под Коломной объединенную владимирскую рать и разграбив город, монголы двинулись по льду Москвы-реки дальше на север, в глубь владимирских земель. «Татарове же поидоша к Москве», — сообщает Лаврентьевская летопись. Москва, где в это время находился сын великого князя Владимир Юрьевич «с малым войском», оказала завоевателям упорное сопротивление. Рашид-ад-Дин отмечает, что только «сообща в пять дней» монголо-татары взяли Москву 31 . Город был разрушен. «Взяша Москву Татарове и воеводу убиша Филипа Нянка, а князя Володимера яша руками. а люди избиша от старьца и до сущего младенца, а град и церкови святыя огневи предаша, и монастыри вси и села пожгоша, и много имения вьземше, отъидоша» 32 .
Разграбив и предав огню город и его окрестности («и села пожгоша»), монголо-татары по льду Москвы-реки двинулись дальше на север. Весь путь от Москвы до Владимира занял 13—14 дней. За это время татарская рать преодолела расстояние примерно в 200 км. Летописцы не сообщают, каким путем шел на Владимир Батый. Наиболее вероятным представляется, что татарское войско дошло до Клязьмы и по льду реки Клязьмы направилось на восток, к Владимиру. Движение по льду рек — единственно удобному пути в массивах лесов в условиях глубокого снежного покрова — было вообще характерно для нашествия Батыя на Северо-Восточную Русь.
Поход главных сил Батыя от Рязани к Владимиру интересен в том отношении, что поддается датировке и позволяет выяснить среднюю скорость движения монголо-татарского войска с обозами и осадными машинами в условиях зимы и лесистой местности. Из Рязани монголо-татары двинулись на север 1 января 1238 г. и подошли к Москве примерно 15 января, преодолев расстояние в 250 км за 14—15 дней. От Москвы монголо-татары 20—21 января направились к Владимиру и достигли столицы Владимирского княжества 4 февраля 1238 г. (расстояние около 200 км). Таким образом, средняя скорость движения главных сил Батыя с обозами и осадным парком равнялась примерно 15 км в сутки. Отдельные отряды татарской конницы делали в условиях зимы дневные переходы по 30—35 км * .
4 февраля 1238 г. монголо-татары подошли к Владимиру. Столица Северо-Восточной Руси, город Владимир, окруженный новыми стенами с мощными надвратными каменными башнями, был сильной крепостью. С юга его прикрывала река Клязьма, с востока и севера — река Лыбедь с обрывистыми берегами и оврагами. Три оборонительные полосы нужно было преодолеть врагу, чтобы прорваться к центру города: валы и стены «Нового города», валы и стены «Мономахова», или «Печерного города», и, наконец, каменные стены детинца. Н.Н. Воронин специально отмечает «монументальный боевой характер укреплений детинца», которые включали «стены, сложенные из туфовых плит, смыкавшиеся с городскими валами, и мощную надвратную башню с церковью Иоакима и Анны, сделанную как подобие Золотых Ворот» 33 . Целый ряд каменных церквей и монастырей в черте города могли служить дополнительными опорными пунктами (Успенский и Рождественский монастыри, церкви Св. Спаса, Св. Георгия, Воздвиженская на Торгу, Дмитриевский и Успенский соборы).
К моменту осады в городе сложилась очень тревожная обстановка. Князь Всеволод Юрьевич, который «в мале дружине прибежа в Володимерь», принес известие о разгроме русских полков под Коломной. Новые войска еще не собрались и ожидать их не было времени: монголо-татары были на пути во Владимир. В этих условиях Юрий Всеволодович принял решение оставить часть собранных войск для обороны города, а самому отправиться на север и продолжать сбор войск. Лаврентьевская летопись сообщает, что «выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, оурядивъ сыны своя в собе место, Всеволода и Мстислава, и еха на Волъгу. совкуплятй вое противу Татаром» 34 . Интересные подробности этих событий приводит В.Н. Татищев. По его словам, после возвращения Всеволода Юрьевича, разбитого татарами под Коломной, великий князь Юрий Всеволодович «созвал всех на совет» и «разсуждали, что делать». Показательно, что о том, чтобы Юрий остался и оборонял город, не было и речи — настолько силен был страх перед татарами. «Многие разумные, — по словам В.Н. Татищева, — советовали княгинь и все имение и утвари церковные вывести в лесные места, а в городе оставить только одних военных для обороны». Другие возражали, что в этом случае защитники «оборонять город прилежно не будут», и предлагали «оставить в городе с княгинею и молодыми князи войска довольно, а князю со всеми полками, собравшись, стать недалеко от города в крепком месте, дабы татары, ведая войско вблизи, не смели города добывать» 35 . Трудно сказать, в какой степени достоверно свидетельство В.Н. Татищева. Во всяком случае, исходя из обстановки, оба предложения были вполне вероятными.
После отъезда великого князя во Владимире осталась часть войск во главе с сыновьями Юрия — Всеволодом и Мстиславом и воеводой Петром Ослядяковичем. Конечно, в столицу собралось население окрестных сел и городков, ища спасения от татар, и из него можно было набрать дополнительные силы, но немногочисленной дружины и наскоро собранного ополчения, к тому же деморализованных слухами о страшной силе татар, оказалось недостаточно для успешной обороны города.
Батый подошел к Владимиру «февраля на 4 день, на память св. Семеона во вторник» 36 с наиболее уязвимой стороны, с запада, где перед Золотыми Воротами лежало ровное поле. Татарский отряд, ведя за собой взятого в плен при разгроме Москвы князя Владимира Юрьевича, появился перед Золотыми Воротами и потребовал добровольной сдачи города. После отказа владимирцев татары убили Владимира Юрьевича на глазах его братьев. Часть татарских отрядов объехала вокруг города, осматривая укрепления, а главные силы Батыя остановились лагерем перед Золотыми Воротами: «’Татарове, отщедше от Золотых Воротъ и объехаша весь градъ и сташа станом пред Золотыми враты, назрееме множество вой бещислено около всего града» 37 . Началась осада.
Штурму Владимира предшествовал разгром татарским отрядом города Суздаля. Летописец сообщает, что «Татарове, станы свое оурядивъ оу города Володимеря, а сами идоша взяша Суждаль». Этот короткий поход вполне объясним. Начиная осаду столицы, татары узнали об отступлении Юрия Всеволодовича с частью войска на север и опасались внезапного удара. Наиболее вероятным направлением контрудара Юрия мог быть Суздаль, прикрывавший дорогу из Владимира на север по реке Нерли. На эту крепость, находящуюся всего в 30 км от столицы, мог опереться Юрий Всеволодович.
Суздаль, оставшийся почти без защитников и лишенный ввиду зимнего времени своего основного прикрытия — водных рубежей, был взят монголо-татарами с ходу; во всяком случае, 6 февраля татарский отряд, громивший Суздаль, уже вернулся к Владимиру. Суздаль был разграблен и сожжен, население его перебито или уведено в плен; были уничтожены также поселения и монастыри в окрестностях города.
Между тем подготовка к штурму Владимира продолжалась. «В субботу мясопустую, — сообщает летописец, — начаша наряжати лесы и порокы ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимиря». Непрерывно били татарские камнеметные орудия — «пороки». Для устрашения защитников города завоеватели проводили под стенами тысячные толпы пленных. В этот решительный момент, накануне общего штурма, руководившие обороной князья бежали из города. По сообщению южнорусского летописца, князь Всеволод Юрьевич «оубояся» и «самъ из град изииде с маломъ дро-ужины и несы со собою дары многий, надеяше, бо ся от него (Батыя. — В.К.) животъ прияти» 38 , но был убит татарами. Суздальский летописец, явно стремясь замолчать этот позорный эпизод, ограничивается туманным замечанием о том, что «Всеволодъ с братом вне града убиты» 39 .
6 февраля стенобитные машины монголо-татар в нескольких местах пробили городские стены, однако в этот день защитники Владимира сумели отбить штурм и «во град ихъ не пустили».
Рано утром следующего дня штурм Владимира возобновился: «В неделю мясопустую, по заоутрени, приступиша к городу месяца февраля въ 7 [день]». Основной удар монголо-татары наносили с запада, со стороны «Нового города», где стены не были прикрыты естественными препятствиями. Стенобитные орудия пробили городскую стену «у Золотых Ворот, у св. Спаса». Прорыв «от Золотых Ворот», о котором сообщают летописцы, не следует понимать буквально: татары разбили не каменную твердыню ворот, а деревянную стену неподалеку от них, что было гораздо легче. Об этом свидетельствует указание летописцев на направление прорыва — «у святого Спаса». Церковь Спаса располагалась в «Новом городе», несколько южнее Золотых Ворот. Н.Н. Воронин на основании анализа летописных текстов и обследования Золотых Ворот прямо утверждает: «Не видно, чтобы татары тратили силы на осаду каменной твердыни Золотых Ворот; видимо, не на них был направлен обстрел пороков» 40 . Одновременно или несколько позднее укрепления «Нового города» были прорваны еще в нескольких местах: у «Ирининых», «Медяных» и «Волжских» ворот. «Наметавше в ров сырого леса» (во избежание поджога завалов защитниками), монголо-татары с разных сторон ворвались в «Новый город». Летописец сообщает, что татары «от Золотых Ворот, у св. Спаса внидоша по примету чересъ город, а сюде от северныя страны от Лыбеди ко Оринипым воротом, и к Медяным, а сюде от Клязмы к Волжскым воротом, а тако вскоре взяша Новый град» 41 . Ворвавшись за городские стены, татары «запалиша и огнемъ». Во время пожара погибли многие защитники «Новогогорода» («людье уже огнем кончаваются») 42 .
К середине дня 7 февраля объятый пожаром «Новый город» был захвачен монголо-татарами («взяша город до обеда»). По пылающим улицам оставшиеся в живых защитники «Нового города» бежали в средний, «Печерний город» («и вси людье бежаша в Печернии городъ»). Преследуя их, монголо-татары ворвались в «Средний город». Видимо, большого сопротивления здесь им оказано не было, так как летописцы даже не упоминают о каких-нибудь боях на стенах «Среднего города». В.Н. Татищев пишет, что «оборонять было уже некому, многих тут побили и пленили» 43 . Так же с ходу были прорваны монголо-татарами каменные стены владимирского детинца, последнего оплота защитников владимирской столицы. Далее летописцы сообщают о драматическом эпизоде сожжения татарами соборной церкви, где собралась великокняжеская семья и «множество бояр и народа». Гибель в огне укрывшихся в соборе людей — последний эпизод обороны великого города.
Ожесточенное сопротивление защитников Владимира, несмотря на подавляющее численное превосходство завоевателей и бегство из города руководивших обороной князей, нанесло монголо-татарам большой урон. Восточные источники, сообщая о взятии Владимира, рисуют картину длительного и упорного сражения. Рашид-ад-Дин в «Истории Угедей-каана» пишет, что монголы «город Юргия Великого взяли в 8 дней. Они (осажденные) ожесточенно сражались. Менгу-хан лично совершал богатырские подвиги, пока не разбил их» 44 . Владимир явился последним городом Северо-Восточной Руси, который осаждали объединенные силы Батыя.
После взятия Владимира монголо-татары начали громить города Владимиро-Суздальской земли. Этот этап похода характеризуется гибелью большинства городов в междуречье Клязьмы и Верхней Волги. В феврале 1238 г. завоеватели несколькими крупными отрядами двинулись от столицы по основным речным и торговым путям, разрушая города, являвшиеся центрами сопротивления. Походы монголо-татар в феврале 1238 г. были направлены на разгром городов — центров сопротивления, а также на уничтожение остатков владимирских войск, которые собирал бежавший «за Волгу» великий князь Юрий Всеволодович; кроме того, они должны были отрезать великокняжеский «стан» от Южной Руси и Новгорода, откуда можно было ожидать подкреплений. Решая эти задачи, монгольские отряды двинулись от Владимира в трех основных направлениях: на север, к Ростову, на восток — к Средней Волге (на Городец), на северо-запад — к Твери и Торжку.
Основные силы Батыя шли от Владимира на север для разгрома великого князя Юрия Всеволодовича. Летописец сообщает, что после падения столицы монголо-татары «поидоша на великого князя Георгия» (Юрия), и указывает основное направление их движения — «к Ростову». Монголо-татарское войско прошло по льду реки Нерли и, не доходя до Переяславля-Залесского, повернуло на север, к озеру Неро. Ростов, покинутый князем и дружиной, сдался завоевателям без боя 45 . От Ростова монгольские войска пошли в двух направлениях: многочисленная рать во главе с Бурундаем двинулась на север по льду реки Устье и далее по равнине — к Угличу 46 , а другой большой отряд направился вдоль реки Которосли к Ярославлю. Эти направления движения татарских отрядов от Ростова, зафиксированные летописями, вполне объяснимы. Через Углич лежала кратчайшая дорога к притокам Мологи, к Сити, где стоял лагерем великий князь Юрий Всеволодович; сведения о его точном местоположении вполне могли дойти до татар. Поход к Ярославлю и далее по Волге к Костроме через богатые волжские города отрезал Юрию Всеволодовичу отступление к Волге и обеспечивал где-то в районе Костромы встречу с другим татарским отрядом, двигавшимся вверх по Волге от Городца.
Никаких подробностей взятия Ярославля, Костромы и других городов по Волге летописцы не сообщают. На основании археологических данных можно предположить, что Ярославль был сильно разрушен и долго не мог оправиться 47 . Отражением татарского погрома города является местное предание о сражении с татарами на «Туговой горе», в котором погибли все защитники Ярославля. Еще меньше данных о взятии Костромы. Предположение дореволюционных историков в том, что Кострома находилась на правом берегу Волги и впоследствии, сожженная татарами, запустела и была перенесена на левый берег 48 , опровергнуто материалами археологических раскопок 1950 г. 49
Татарский отряд, направлявшийся от Владимира на восток, к Средней Волге, прошел по реке Клязьме до Стародума и напрямик через леса двинулся к Городцу Радилову 50 . От Городца татарская рать поднялась вверх по Волге, разрушая приволжские города («по Волзе все грады поплениша»), к Костроме. Кострома, видимо, была местом, где встретились татарские отряды, пришедшие от Ярославля и от Городца. Отдельные отряды татарской конницы заходили далеко на север и северо-восток. Летописцы сообщают о походах татарских отрядов на Галич-Мерьский и даже на Вологду.
Для монгольских отрядов, двигавшихся от Владимира на северо-запад, первым объектом нападения стал Переяславль-Залесский — сильная крепость на кратчайшем водном пути из бассейна реки Клязьмы к Новгороду 51 . Большое татарское войско 52 по реке Нерли подошло в середине февраля к Переяславлю и после пятидневной осады взяло город штурмом: «ини идоша на Переяславль и тъ взяша» (Лаврентьевская летопись).
От Переяславля-Залесского татарские отряды двинулись в нескольких направлениях. Часть из них, видимо, пошла на помощь Бурундаю к Ростову, другая часть присоединилась к татарской рати, еще раньше свернувшей с Нерли на Юрьев, а остальные войска по льду Плещеева озера и реке Нерли (Волжской) двинулись на Кснятин, чтобы перерезать Волжский путь. Татарское войско, двигавшееся по Нерли к Волге, взяло Кснятин и быстро продвигалось вверх по Волге к Твери и Торжку. Другая татарская рать взяла Юрьев и пошла дальше на запад, через Дмитров, Волок-Ламский и Тверь к Торжку. Суздальский летописец сообщает, что монголо-татары после взятия Переяславля «город мнози поплениша, Юрьевъ, Дмитровъ, Волокъ, Тверь» 53 . Под Тверью татарские войска, двигавшиеся от Волока, соединились с отрядами, поднимавшимися вверх по Волге от Кснятина.
Выявляется нечто вроде огромных «клещей», составлявших характерную особенность татарской тактики. Одни «клещи» охватили землю к северо-западу от Владимира (от Переяславля—Юрьева—Кснятина до Волока—Твери), другие — междуречье рек Клязьмы и Волги.
В результате февральских походов 1238 г. монголо-татарами были разрушены русские города на огромной территории, от Средней Волги до Твери. Летописец сообщает, что Батый, «взяша городовъ 14, опрочь свободъ и погостовъ во один месяць февраль» 54 . Сопоставление данных Лаврентьевской, Суздальской (по Академическому списку) и Симеоновской летописей дает возможность восстановить список городов, взятых монголо-татарами в феврале 1238 г.: Ростов, Ярославль, Городец, Галич-Мерьский, Переяславль-Залесский, Торжок, Юрьев, Дмитров, Волок-Ламский, Тверь, Кострома, Углич, Кашин, Кснятин. В.Н. Татищев добавляет к этому списку Стародуб и Константинов 55 , а Воскресенский список «Русского хронографа» — город Вологду 56 . По существу, этот список включает все более или менее крупные города Верхней Волги и междуречья Клязьмы и Волги.
К началу марта 1238 г. монголо-татарские отряды широким фронтом вышли на рубеж Верхней Волги. Великий князь Юрий Всеволодович, собиравший войска в стане на Сити, оказался в непосредственной близости от татарских авангардов. От Углича и Кашина к Сити двинулась большая татарская рать во главе с Бурундаем.
Битва на реке Сити, в которой великому владимирскому князю было нанесено решительное поражение и сам он «бог весть како скончася», описана всеми русскими летописцами. Правда, в основном летописные известия о битве на реке Сити весьма лаконичны и дублируют друг друга, но в сумме все-таки дают возможность воссоздать картину последнего сражения владимирских войск.
Непосредственно перед осадой Владимира великий князь Юрий Всеволодович, покинув свою обреченную столицу, бежал на Север. Лаврентьевская летопись сообщает: «Выеха Юрьи из Володимеря в мале дружине, оурядивъ сыны своя в собе место, Всеволода и Мстислава» 57 . С Юрием Всеволодовичем, кроме «малой дружины», уехали из Владимира его племянники Василек, Всеволод и Владимир Константиновичи. О направлении отъезда великого князя летописцы, дополняя друг друга, сообщают следующее: «Еха на Волъгу» (Лаврентьевская летопись), «выступи из Володимеря и бежа на Ярославль» (НПЛ), «поиде к Ярославлю, а оттоле за Волгу, и ста на Сити» (Тверская летопись). Сообщают летописцы и о цели отъезда Юрия Всеволодовича за Волгу: «Нача Юрьи князь великыи совкупляти вое противу Татаром» (Лаврентьевская летопись), «совокоупляющоу емоу около себе вой» (Ипатьевская летопись). В первую очередь помощь ожидалась от князя Ярослава Всеволодовича и от другого брата Юрия — Святослава. Суздальский летописец так и пишет: «Ждучи к собе брата своего Ярослава с полкы и Святослава с дружиною своей» 58 . Кроме того, на Сить, в великокняжеский стан, бежали князья из мелких городов и княжеств, подвергнувшихся татарскому погрому. Так, князь Юрий Стародубский увез при приближении татар семью и имущество «за Городец за Волгу в леса», а сам пошел к Юрию Всеволодовичу на Сить «с малым войском» 59 .
Монголо-татары начали поход против Юрия Всеволодовича немедленно после падения Владимира. Сначала они «погнашася по Юрьи по князи на Ярославль». Однако от Ростова основные силы во главе с Бурундаем повернули прямо на север, на Углич (получив, видимо, от пленных более точные сведения о местоположении великокняжеского стана); утром 4 марта татарские авангарды подошли к реке Сити. Великий князь Юрий Всеволодович так и не смог собрать достаточных сил. Правда, Святослав Всеволодович все-таки успел подойти со своей дружиной (Лаврентьевская летопись упоминает его в числе павших на Сити князей), но Ярослава великий князь так и не дождался. «И жда брата своего Ярослава, и не бе, его», — печально отмечает летописец.
Вероятно, слухи о приближении врага дошли до великого князя, и он принял некоторые меры предосторожности: «повеле воеводе своему Жирославу Михайловичу совокупляти воинство и окрепляти люди, и готовитися на брань», послал трехтысячный отряд Дорожа «пытати Татаръ» 60 . Однако татары опередили. Их продвижение оказалось неожиданно быстрым для великого князя. Известную роль сыграла и беспечность князя Юрия, Ипатьевская летопись прямо указывает, что Юрий стоял на Сити, «не имеющоу сторожии» 61 . Отряд воеводы Дорофея Федоровича («Дорожа»), выдвинутый для рекогносцировки, не смог предупредить неожиданного нападения: «Княз же Юрьи посла Дорожа в просики в трех тысячах: мужь и прибежа Дорож, и реч: а оуже, княже, обошли сут нас около Татары». Русские полки не успели даже как следует построиться для боя. «Нача князь полки ставити около себя, и се внезапу татарове приспеша, князь же не успев ничто же, побеже», — сообщает летописец 62 .
Епископ ростовский Кирилл находит останки великого князя Юрия Всеволодовича, павшего в битве на берегу Сити. Художник В. Верещагин
Битва, несмотря на внезапность нападения и большое численное превосходство татарского войска, была упорной. Русские полки, не успевшие даже как следует построиться, «поидоша противу поганым и сступишася обои, и бысь сеча зла». Войско Юрия Всеволодовича не выдержало удара татарской конницы и «побегоша пред иноплеменники». Во время преследования многие русские воины были убиты, погиб и сам великий князь: «Убиен быс великий князь Юрий Всеволодичъ на рице на Сити и вой его мнози погибоша» 63 . Подробностей битвы летописи не сообщают, неизвестны даже обстоятельства гибели самого великого князя. «Бог же весть, како скончася, много бо глаголют о нем иные», — замечает Новгородский летописец. Немного прибавляют к описанию битвы на Сити и восточные источники. Рашид-ад-Дин не придавал битве на Сити особого значения; в его представлении это была просто погоня за бежавшим и прятавшимся в лесах князем. «Князь же той страны Георгий старший, — пишет Рашид-ад-Дин, — убежал и скрылся в лесу; его также взяли и убили» 64 .
Дальнейшая детализация сражения на реке Сити связана с использованием археологических материалов. К числу проблем, которые пытались разрешить исследователи привлечением археологических материалов, относятся: уточнение местоположения стана Юрия Всеволодовича на Сити и места боя; восстановление хода сражения на основе данных археологии и топонимики; проверка летописных известий о битве на Сити. Археологические исследования в бассейне реки Сити, продолжавшиеся несколько десятков лет, могут служить примером того, как на основании примерно одинаковых исходных материалов исследователи приходят к совершенно различным выводам.
Впервые побывал на реке Сити с целью обследования предполагаемого места сражения с татарами М.П. Погодин в 1848 г. На основании расспросов старожилов и обследования курганных групп М.П. Погодин назвал в качестве места битвы великокняжеских полков с монголо-татарами окрестности с. Боженки в верховьях Сити (Кашинский уезд, на границе Ярославской и Тверской губерний) 65 .
А. Преображенский, обследовавший курганы Сити в 1853 г., приводит интересные данные об остатках укреплений. На левом берегу реки, «верстах в 12 от с. Покровского, а в прямом направлении от реки Сити верстах в 8», им были обнаружены невысокие насыпи, причем опрошенные крестьяне соседних деревень указывали, что «прежде от насыпи до насыпи приметна была небольшая канава, так что насыпи с канавой образовали продолговатый четвероугольник». Кроме того, тоже на левом берегу Сити, «верстах в 2-х от с. Покровского», имелся «земляной вал длиной более 15 сажен, высотой до 3-х и около 7 сажен в подошве». Местные жители рассказывали А. Преображенскому о находках в вале и около него «человеческих костей и старинного оружия» 66 .
Ф.Я. Никольский в 1859 г. писал, что могильные насыпи и различного рода земляные укрепления прослеживались по берегам Сити от устья до сел Красное и Боженки в Тверской губернии — «с бардышами, стрелами и прочими находками». В окрестностях села Покровского Ф.Я. Никольским отмечались сохранившиеся к моменту его поездки «земляные городки», где, «по местному преданию, убит великий князь Юрий Всеволодович» 67 .
И. Троицкий считал местом битвы при Сити Кашинский уезд Тверской губернии, в районе селений Могилицы и Боженки, причем сражение «занимало большое пространство около реки Сити; даже и ныне в некоторых местах, например, около села Новаго, находят кресты и остатки бранных орудий; находят их и около сел Байловского, Семеновского и Покровского» 68 .
Подробное описание ситских курганов составлено Н.П. Сабанеевым. По его наблюдениям, в верховьях Сити (в том числе и в районе сел Боженки и Могилицы) вплоть до с. Станило-ва курганов не было. Первая группа из 10 курганов находилась на правом берегу Сити, недалеко от села Покровского; далее все курганы располагались на левом берегу реки Сити. Из многочисленных курганов Сити (до 200) особенно интересна курганная группа на левом берегу к северо-востоку от села Покровского; девять курганов этой группы расположены на невысоком уступе, который Н.П. Сабанеев считал остатками городища.
24 кургана у с. Покровского, под деревнями Игнатове и Мерзлеево, были раскопаны. Погребения части курганов погибли, описание находок, данное Н.П. Сабанеевым, страдает краткостью и недостаточной точностью, однако и в таком виде результаты раскопок представляли большой интерес. Сабанеев отмечал, что некоторые костяки были обнаружены разрозненными, конечности их были отделены еще до погребения (Игнатьевский курган), на многих костяках «очень ясно видны следы холодного оружия: у некоторых кости перерублены, у других черепа несут ясные следы сильных проломов и разсеков, и, наконец, у третьих между ребрами находили перержавевшие лезвия небольших железных ножей» 69 . «Боевое значение» курганов Сабанеев подтверждал также тем фактом, что при костяках было обнаружено очень мало вещей, а часть раскопанных курганов «принадлежит татарам». Интересно отметить, что часть захоронений курганов (до 10%) имела неправильную ориентировку, обычную при поспешном погребении в зимних условиях (подобное явление было отмечено А.Л. Монгайтом при раскопках кладбища жертв татарского погрома в Старой Рязани). Кроме того, Н.П. Сабанеев писал, что курганы Сити (имелись в виду раскопанные им курганные группы в районе с. Покровского) по характеру погребений и сопутствующему материалу весьма похожи на владимирские курганы времени монголо-татарского нашествия, раскопанные в 1866 г. Н.И. Нероновым (так называемая «Владимирская малая группа»). На основании осмотра местности и расспросов старожилов Н.П. Сабанеев писал, что «кости и остатки оружия до сих пор встречаются в полях и вымываются водой, а в старину это случалось гораздо чаще» 70 .
Картину битвы на Сити Н.П. Сабанеев восстанавливает в таком виде: татары подошли с запада, «переяславско-кснятинской дорогой через Кашин», причем в «истоках Сити происходила только стычка передового отряда Дорожа, а главная масса войска, застигнутая врасплох в стане, обратилась в бегство и усеяла своими трупами берега Сити вплоть до самого устья».
Примерно так же представлял сражение на реке Сити в 1238 г. и В.И. Лествицын. По его мнению, в районе с. Боженки в верховьях Сити находились курганы воинов Дорожа, а главная битва произошла у с. Станилова, с которым местное народное предание связывало похороны убитого Юрия Всеволодовича 71 .
Против характеристики ситских курганов, как имевших «боевое значение», выступил в 1881 г. Л.К. Ивановский. Ивановский считал, что следы лагеря Юрия Всеволодовича на Сити вообще не могли сохраниться, так как «в такое время года становиться лагерем крайне неудобно, а земляных окопов делать, при тогдашних средствах, и совсем нельзя; а поэтому нам кажется вероятнее, что стана совсем не было, войска же были просто расквартированы по деревням». Полемизируя с Н.П. Сабанеевым, Л.К. Ивановский утверждал, что курганы Сити относились целиком к X—XI вв., и не имели военного происхождения; их насыпала, по словам Л.К. Ивановского, «мирная меря и весь» 72 .
При всей видимой убедительности (всего Л.К. Ивановским было раскопано около 150 курганов) данные Л.К. Ивановского не могут опровергнуть выводы Н.П. Сабанеева. Прежде всего, в отчете Л.К. Ивановского не указано, о каких группах курганов шла речь; несомненно, на Сити, среди нескольких сот курганов, было много и более ранних погребений, носящих характер мирного захоронения. Группа курганов у с. Покровского, раскопанная Н.П. Сабанеевым, в отчете Л.К. Ивановского вообще не упоминалась; не были использованы также и указания на многочисленные находки вооружения и костяков местными жителями в первой половине XIX в. Однако публикация результатов раскопок Л.К. Ивановского привела к тому, что историки перестали связывать курганы Сити и остатки земляных укреплений с битвой Юрия Всеволодовича с татарами и впоследствии пытались уточнить место битвы и ее ход исключительно на материалах топонимики и местных преданий. Так, В.И. Лествицын в 1886 г., основываясь целиком на народных преданиях, называл местом сражения окрестности деревни Игнатове Ярославской губернии 73 , а Н.Н. Овсянников в 1889 г. — село Боженки, причем единственным аргументом его было наличие у с. Боженки каких-то «Батыевых деревьев», известных местным крестьянам 74 .
Раскопки курганов на реке Сити продолжил в 1887 г. А.С. Гацисский. Раскопанная им «Боженковская группа» курганов носила, по определению А.С. Гацисского, «чисто этнографический характер». Покровских курганов А.С. Гацисский не обследовал и в основу своих дальнейших изысканий о месте сражения на реке Сити положил «память народную, предания и географические названия». Местное предание, записанное А.С. Гацисским, связывает битву с окрестностями с. Боженки и даже «точно» определяет место, где погиб великий князь Юрий — на островке в топком болоте в 5 верстах от села Боженки. Схема сражения, разработанная А.С. Гацисским; «место битвы — окрестности села Боженки; преследование дрогнувших русских дружин — примерно до селений Станилова и Юрьевского» 75 . То же самое повторяет А.С. Гацисский и в книге «На Сундовике. В Жарах. На Сити, на реце», вышедшей в 1890 г. в Нижнем-Новгороде.
Больше дореволюционные историки вопросом о битве на реке Сити не занимались; в советской историографии события, связанные с битвой великокняжеских владимирских войск с Батыем на Сити, вообще не были предметом специального исследования, за исключением небольшой статьи краеведческого характера.
Несистематический характер раскопок, отсутствие полного описания археологических работ на реке Сити, противоречивые мнения историков, степень правильности аргументации которых почти невозможно проверить, выдвижение «памяти народной» в качестве основного источника исследования — все это вызывает большие трудности при подведении итогов. Только новые археологические работы на реке Сити, проведенные современными научными методами, могут внести ясность в этот вопрос. Между тем материала такого рода почти нет.
В 1932—1933 гг. курганы на Сити были обследованы отрядом Средневолжской археологической экспедиции АИМК под руководством П.Н. Третьякова. В отчете о работе этого отряда констатируется, что «ряд курганных групп на р. Сити, осмотренных в 80-х годах прошлого столетия Ивановским, в настоящее время уничтожены раскопкой, многие распахиваются». В материалах экспедиции все же отмечается, что курганы на Сити у с. Покровского, Семеновского и у с. Семинского, как и ряд курганов на р. Себли, дали «вещи конца XII — начала XIII века» 76 . К сожалению, этим (правда, очень ценным) указанием и ограничиваются результаты археологических работ на Сити в 1932—1933 гг., которые могут быть использованы при исследовании вопроса о сражении на Сити. Археологическое обоснование летописных известий о сражении на Сити, по-видимому, не привлекло внимания археологов Средневолжской экспедиции.
Разгром Северо-Восточной Руси монголо-татарской «облавой» (весна 1238 г.)
Предварительные итоги, которые могут быть сделаны при обобщении археологического и этнографического материала, сводятся к следующему; находки на среднем течении реки Сити остатков вооружения и человеческих костей, а также обнаруженные при раскопках курганов костяки со следами ударов холодным оружием и сопутствующими предметами вооружения подтверждают летописные известия о большой битве на реке Сити. Центром сражения, на наш взгляд, был район села Покровского, в среднем течении Сити. Об этом свидетельствуют раскопки Н.П. Сабанеевым Покровской курганной группы, а также остатки городища со следами укреплений, отмеченного А. Преображенским, Ф.Я. Никольским и Н.П. Сабанеевым. Возражения Л.К. Ивановского о невозможности построить укрепленный лагерь в зимних условиях недостаточно убедительны, так как для своего стана Юрий Всеволодович мог использовать существовавшее ранее городище (кстати сказать, единственное городище, обнаруженное на Сити). Отмеченные историографией находки оружия и человеческих костей на большом пространстве вдоль реки Сити объясняются, вероятно, преследованием и избиением побежденных татарской конницей. Нет, конечно, оснований утверждать, что все многочисленные курганы Сити относятся к битве 1238 г. с татарами. Однако часть их, несомненно, явилась следствием погребения павших в битве русских воинов после отхода татар. Именно такими, на наш взгляд, были курганы около села Покровского. На наличие в этом районе курганов, датируемых началом XIII в., имеются указания в материалах археологической экспедиции 1932—1933 гг. Более полное и аргументированное освещение сражения на реке Сити трудно дать без привлечения дополнительных археологических материалов.
Почти одновременно с битвой на Сити, 5 марта 1238 г. татарским отрядом был взят город Торжок, крепость на южных рубежах Новгородской земли. Торжок занимал выгодное стратегическое положение: он запирал кратчайший путь из «Низовской земли» к Новгороду по реке Тверце. Торжок, выдержавший на своем веку множество осад, имел довольно сильные укрепления. Земляной вал на Борисоглебской стороне города, по описаниям позднейшего времени, имел в высоту 6 сажен 77 . Важное место в системе укреплений Торжка занимали водные рубежи; В.Н. Подключников относил Торжок, вписанный в петлю реки Тверцы, к крепостям, которые «прорытие искусственного канала превращало в расположенный на полукруглом острове замок» 78 . Правда, в условиях зимы это важное преимущество оборонявшихся в значительной мере исчезало, но все-таки Торжок был серьезным препятствием на пути к Новгороду и надолго задержал наступление монголо-татар.
По свидетельству Тверской летописи, татары подошли к Торжку «месяца февраля вь 22 день». Эта дата подтверждается Суздальским летописцем, который сообщает, что татары «отступиша град Торжекъ на Зборъ по Федорове неделе», «бишас по две недели» и взяли «месяца марта 5 [день]» 79 , т.е. называет примерно ту же дату начала осады. К городу подступила та часть монгольского войска, которая, направляясь на запад и северо-запад от Переяславля-Залесского, разгромила города по Верхней Волге и в междуречье Оки и Верхней Волги. Новгородский летописец приводит подробности осады города: подступившие татары Торжок «отыниша тыномъ всь около, якоже инии гради имаху, и бишася порокы по две недели» 80 . В городе не было ни князя, ни княжеской дружины, и всю тяжесть обороны приняло на свои плечи посадское население во главе с выборными посадниками. (В числе погибших при штурме Торжка летописи не упоминают ни князя, ни воеводу: «оубнене быша Иванко посадникъ Новоторжкыи, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михаиле Моисеевич» — ПСРЛ, т. I, стб. 522). Гарнизон Торжка ожидал помощи из Новгорода, но она так и не пришла. «А из Новагорода не быс им помощи, — замечает суздальский летописец, — но уже хто ж стал себе в недоумении и в страсе». После двухнедельной осады и непрерывной работы татарских осадных машин «изнемогоша людие в граде». Наконец, 5 марта 1238 г. Торжок, обессиленный двухнедельной осадой, пал. Город был подвергнут страшному разгрому, большинство его жителей погибло: «Погании взяща град Торжек, и иссекоша вся от мужеска полу до женьска, иерескыи чинъ и чернеческыи, и все изобнажено и поругано, бедною и нужною смертью предаша» 81 .
Говоря о «походе Батыя к Новогороду», историки обычно исходят из того, что под Торжком сосредоточились к этому времени значительные силы монголо-татар, и будто бы только истощение войск Батыя в результате непрерывных боев и приближение весны с ее распутицей и паводками принудили их вернуться, не дойдя 100 верст до богатого северного города. Однако дело обстояло несколько по-иному. Торжок осаждала и взяла штурмом только часть монголо-татарского войска, вероятно, даже не большая. Сражение на реке Сити, накануне штурма Торжка, которое произошло 4 марта, задержало значительные татарские силы во главе с Бурундаем. Другой большой татарский отряд находился на Волге, в районе Ярославля — Костромы. Ни то, ни другое монголо-татарское войско не могло быть в начале марта под Торжком ** .
Между тем летописцы сообщают, что монголо-татары двинулись по направлению к Новгороду немедленно после падения Торжка, преследуя уцелевших защитников города; ясно, что промедление в две недели делало преследование бесцельным. Тверская летопись, наиболее подробно описывавшая события осады, так сообщает после записи о падении города: «А за прочими людми гнашася безбожнии Татарове Серегерьскымъ путемъ до Игнача-креста, и все секучи люди, яко траву, и толико не дошедше за 100 версть до Новагорода» 82 . Буквально то же самое повторяет Львовская летопись: «А за прочими людьми гнашеся от Торжъку Сересейскимъ путемъ» 83 . Таким образом, можно с достаточным основанием предположить, что по направлению к Новгороду двигался лишь отдельный отряд татарской конницы, и его бросок не имел целью взятия города: это было простое преследование разбитого неприятеля, обычное для тактики монголо-татар.
Такая трактовка «похода» к Новгороду после падения Торжка дает возможность объяснить ряд неясных моментов этого этапа нашествия. Прежде всего становится понятным неожиданный поворот монголо-татарского войска «за 100 верстъ до Новагорода», который летописцы объясняют вмешательством небесных сил. Татарский отряд, преследовавший отступавших защитников Торжка и «все людие секуще, аки траву», просто закончил преследование и вернулся к главным силам. Он, конечно, и не имел намерения штурмовать многолюдный и сильный Новгород, успевший приготовиться к обороне: для такого похода требовались объединенные монголо-татарские силы, а они к началу марта были разбросаны по огромной русской равнине, ослаблены боями и обременены добычей.
Вполне объясним и второй неясный вопрос: почему монголы избрали для продвижения к Новгороду «Селигерский путь», который не является кратчайшим. Нельзя согласиться со сложными построениями военного историка М. Иванина или С. Ильина 84 , которые приписывают монгольским ханам намерение выйти на «коммуникации» между Новгородом и Псковом, пройти областями, представлявшими «больше средств для продовольствия» войск, избежать переправы через большие реки и т.д. Эти построения в значительной степени искусственны и модернизируют военное искусство монголов, навряд ли способных, несмотря на наличие определенных стратегических планов, строить такие сложные оперативные замыслы. Дело обстояло гораздо проще: монголо-татары не выбирали направления своего броска к Новгороду, а просто преследовали бежавших из Торжка «Селигерским путем» людей, на их «плечах» продвигаясь в глубь Новгородской земли.
Поворот татарского отряда от Новгорода на соединение с основными силами, согласно свидетельствам летописцев, произошел у «Игнача-креста», «за 100 верст до Новагорода» 85 .
В исторической литературе бытует мнение, что монголо-татары после разгрома на Сити войск великого князя Юрия Всеволодовича сосредоточились в районе Торжка для похода на Новгород, но, вынужденные по ряду причин возвратиться, не дойдя до Новгорода, компактной массой направились на юг, в половецкие степи, пройдя по восточным землям Смоленского и Черниговского княжества. Однако сторонники такого мнения не учитывают следующего: к началу марта 1238 г. основные силы монголов, были рассредоточены от Средней Волги до Торжка. Под Торжком и Тверью, на наиболее важном направлении на пути к Новгороду, находились отряды самого Батыя, которые разными путями пришли сюда от Переяславля-Залесского и Юрьева. Другая значительная группировка монголо-татар, разбившая князя Юрия Всеволодовича на реке Сити, располагалась в районе Углича — Кснятина (войско Бурундая). И, наконец, на Средней Волге, в районе Ярославля — Костромы, соединились татарские отряды, двигавшиеся от Ростова к Ярославлю и от Городца вверх по Волге.
Большие силы для похода на Новгород монголо-татары в лучшем случае могли бы собрать в конце марта — начале апреля. Но если учесть, что полчища Батыя с обозами и осадными машинами могли преодолеть расстояние от Новгорода до Торжка (около 300 км) минимум за 15—20 дней, то сосредоточение монгольских войск для похода на Новгород представляется совершенно бесцельным: в середине апреля новгородские леса и болота становились непроходимыми для больших масс конницы и осадной техники. Монголы и не пытались организовать в 1238 г. наступление на Новгород. В летописях нет никаких сведений о движении татарских отрядов от Углича и Ярославля к Торжку.
Ценнейшее указание о дальнейшем развитии событий содержится в «Истории Угедей-каана» Рашид-ад-Дина, который точно датирует свое сообщение: события, описанные им, произошли после того, как Юрий Всеволодович «ушел в лес» и его там «взяли и убили», т.е. сразу после битвы на реке Сити, в начале марта 1238 г. Рашид-ад-Дин указывает, что монголо-татары после разгрома на Сити войска Юрия Всеволодовича «ушли оттуда, порешив в совете итти туменами облавой и всякий город, крепость и область, которые им встретятся на пути, брать и разорять» 86 .
Эта «большая облава» двинулась широким фронтом от Волги на юг. В приведенном рассказе Рашид-ад-Дина речь идет, видимо, о татарском войске, находившемся в районе реки Сити: отрядах Бурундая и Менгухана (о нем пишет Рашид-ад-Дин). От Ярославля и Костромы двигались на юг в общем направлении к Козельску отряды Кадана и Бури. Западный фланг облавы составляли отряды самого Батыя, направлявшиеся от Торжка и Твери. Продолжая рассказ об «облаве», Рашид-ад-Дин пишет: «При этом походе Батый пришел к городу Козельску» 87 . Об отходе Батыя от Торжка к Козельску сообщают и русские летописцы. Один из монгольских отрядов прошел еще западнее, по другую сторону брянских лесов, восточное Смоленска 88 и далее, по Верхней Десне, где татарами был разрушен город Вщиж. Интересные данные о взятии Вщижа монголо-татарами сообщает Б.А. Рыбаков, проводивший в этом древнерусском удельном городе археологические раскопки. Весной 1238 г. монголо-татары, двигавшиеся из окрестностей Смоленска к Козельску, подвергли разгрому города Подесенья, в числе которых был Вщиж. Факт разорений Вщижа татарами подтверждается наличием на городище мощного слоя пожарища с предметами 30-х годов XIII в. Этот слой «удалось точно датировать временем Батыя — в пожарище был найден крест-энколпион, обычный для этих лет» 89 .
В районе Вщижа татарский отряд повернул на восток, к Козельску, на соединение с остальными силами Батыя. Двигался этот отряд западной границей татарской «облавы». Восточную границу «облавы» можно определить только приблизительно. От Средней Волги она проходила западнее Гороховца (о разрушении которого летописцы сообщают под 1239 г.), севернее Рязани в общем направлении к Козельску 90 .
Общая картина военных действий на этом этапе нашествия Батыя представляется в таком виде: в феврале — начале марта 1238 г. монголо-татары несколькими крупными отрядами прошли по речным и торговым путям, разрушив почти все владимирские города; и вышли на рубеж Верхней и Средней Волги. В марте отряды завоевателей, не сосредоточиваясь ни у Торжка, ни у какого-либо другого пункта, широким фронтом, «облавой тьмами», двинулись от Волги на юг, проходя по стране, сопротивление которой было подавлено предыдущими походами, разрушившими крупные города и разгромившими основные владимирские силы. Разбившись на мелкие отряды, монголо-татары при движении на юг подвергли сплошному опустошению все междуречье Оки и Волги. Были разгромлены не только города, по и сельские местности, обезлюдевшие в результате резни и угона населения «в полон». Этим объясняется страшное опустошение Северо-Восточной Руси, в которой, по образным словам летописца, «нес места, ид еже не повоеваша».
Древний Козельск. Художник А. Козлов
Героическая оборона Козельска началась в конце марта или в начале апреля 1238 г. 91 События обороны города довольно подробно освещены в летописях, однако о самом городе и характере его укреплений почти ничего неизвестно. Можно предположить, что Козельск был хорошо укреплен; во всяком случае, А.Н. Насонов называл Козельск, принадлежавший Черниговским князьям, «исключительно сильным и, по-видимому, многолюдным городом». Первоначально Козельск осадили только отряды Батыя, двигавшиеся от Торжка, но полуторамесячная осада не имела успеха — город отчаянно оборонялся. Рашид-ад-Дин сообщает: «Батый пришел к городу Козельску, и осаждая его два месяца, не смог овладеть им» 92 . Только после того, как к Козельску подошли монгольские войска с Волги, с обозом и осадной техникой, город пал. «Потом пришли Кадан и Бури, — продолжает Рашид-ад-Дин, — и взяли его (Козельск) в три дня». Летописец рисует яркую картину героической обороны Козельска: «Татарове ж, бьюшес, град прияти хотяще, разбившим стены града и взыдоша на вал. Козляне ж с ножы резахуся с ними, совет же сотвориша, изыти противу имъ на полкы Татарьскыа, и исшедшие из град, иссекоша праща их и нападше на полкы и оубиша от Татар 4000, сами ж избиени быша. Батый же взя град Козелескъ и изби въся и до отрочате, ссущих млеко, а о князи Василии не ведомо се: инии глаголяху, яко в крови утопе, понеж бо млад бе. Оттоле ж в Татарех не смеяху его нарещи Козелескъ, но зваху его град Злыи, понеже бяше билися оу горад того, по семъ недел, и оубиша 3 сыны темничи. Татарове же искаша их и не обретоша их во множестве трупиа мертвых» 93 .
Ров Козельской крепости. Современный вид
Козельск, надолго задержавший отряды Батыя, стал, видимо, сборным пунктом для монголо-татар, опустошавших «облавой» Северо-Восточную Русь. Сюда собирались завоеватели для отдыха и подготовки к дальнейшему походу.
От Козельска объединенные силы монголо-татар двинулись на юг, в половецкие степи. «Батый ж взем Козелескъ и поиде в земълю Половетцкоую» 94 . Можно предположить, что в июне 1238 г., по дороге в степи, татарами был взят и разрушен город Курск. К середине лета монголо-татарские полчища вышли в придонские степи. Здесь, в степях между Северным Донцом и Доном, расположились в 1238 г. основные кочевья Батыя *** .
Примечания
*. С такой скоростью продвигались татарские отряды в феврале 1238 г. от Владимира к Торжку, преодолев расстояние 420—450 км за 13—14 дней.
**. От Сити до Торжка 12—13-дневных переходов, от Костромы — Ярославля — не менее 20—25-дневных переходов.
***. Неоднократно высказывавшееся в исторической литературе предположение об отходе Батыя «за Волгу» не подтверждается источниками.
1. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, т. И. Извлечения из персидских сочинений, 1941, с. 102. (В дальнейшем — Тизенгаузен, И.)
3. ПСРЛ, т. 15, стб. 366.
4. Татищев В.Н. сообщает, что булгары, спасаясь от татарского погрома, «пришли в Русь и просили, чтобы им дать место. Князь же, великий Юрий вельми рад сему был и повелел их развести по городам около Волги и в другие» (Татищев, III, 230). Юлиан указывал, что в 1237 г. через суздальскую землю проходили «бежавшие перед лицом татар венгры-язычники» (башкиры. — В.К.). (Юлиан, 89.)
5. Кроме «венгров-христиан», населявших территорию нынешней Венгрии, известны «венгры-язычники», предки переселившихся на запад кочевников-мадьяр. В XIII в. «венгры-язычники» жили в Приуралье и имели общий язык со своими западными одноплеменниками (по сообщению Юлиана).
6. Татищев В.Н. История Российская, т. III. М.—Л., 1964, с. 225. (В дальнейшем — Татищев, III.)
7. ПСРЛ, т. I, стб. 460.
8. ПСРЛ, т. II, стб. 778.
9. ПСРЛ,, т. 10, с. 106.
10. Временник ОИДР, кн. 15, 1852, с. 15—16. Об исторической основе «Повести» см. статью Водовозова Н.В. «Повесть о разорении Рязани Батыем» («Учен. записки МГПИ им. Потемкина», кн. 48. Кафедра русск. литературы, вып. 5, 1955).
11. ПСРЛ, т. 1, стб. 514.
12. Татищев, III, 467—468.
13. Карамзин Н.М. История государства Российского, т. 3, СПб., 1816, с. 567. (В дальнейшем — Карамзин, III.)
14. ПСРЛ, т. I, стб. 514; Д. Иловайский. История Рязанского княжества. М., 1858, с. 128.
15. Временник ОИДР, кн. 15. М., 1852, с. 16.
17. См.: Мансуров А.А. Археологическая карта р. Прони. СА, № 4, 1936, с. 221.
18. ПСРЛ, т. I, стб. 515.
19. Тизенгаузен, II, 36. В переводе И. Березина — «город Ян» (ЖМНП, 1855, V, с. 99).
20. «Военные повести древней Руси». М.—Л., 1949, с. 12, 26.
21. См.: ПСРЛ, т. 2, стб. 778.
22. ПСРЛ т. I. Стб. 515.
23. Временник ОИДР, кн. 15. М., 1852, с. 18.
24. См.: Монгайт А.Л. Старая Рязань. М., 1955, с. 29.
25. ПСРЛ, т. I, стб. 468.
26. Пашуто В.Т., например, оценивает бой под Коломной как столкновение с татарами «владимирского дозорного отряда воеводы Еремея Глебовича» (см. «Очерки истории СССР. IX—XIII вв.», М., 1953, с. 832).
27. ПСРЛ, т. II, стб. 779.
28. ПСРЛ, т. 1, стб. 515.
29. Тизенгаузен, II, 36; Березин. ЖМНП, V, 1855, 99.
30. ПСРЛ, т. I, стб. 515—516.
31. Тизенгаузен, II, 36.
32. ПСРЛ, т. I, стб. 460—461.
34. ПСРЛ, т. 1, стб. 461.
35. Татищев, III, 471.
36. ПСРЛ, т. I, стб. 461.
37. ПСРЛ, т. I, стб. 461—462.
38. ПСРЛ, т. 2, стб. 780.
39. ПСРЛ, т. I, стб. 464.
41. ПСРЛ, т. I, стб. 463.
42. ПСРЛ, т. III, стб. 51.
43. Татищев, III, 234.
44. Тизенгаузен, II, 36.
45. В летописях нет никаких указаний о разорении татарами Ростова. Ряд косвенных данных свидетельствует о том, что город не был разрушен и, как можно предположить, сдался татарам. После битвы на реке Сити тело великого князя Юрия было перевезено в Ростов, в уцелевшую церковь Богородицы (ПСРЛ, т. I, стб. 467). Приселков М.Д. отмечает, что летописный свод 1239 г. был составлен в Ростове, и делает на этом основании вывод, что Ростов не был разрушен монголами (Приселков М.Д. История русского летописания. Л., 1940, с. 91, 94).
46. Углич, по-видимому, тоже сдался монголо-татарам без боя. Подробности сдачи Углича на основании какой-то «древней угличской летописи» сообщает Киссель Ф. в книге «История города Углича» (Ярославль, 1844, с. 49—50, 84—85).
47. Воронин Н.Н., проводивший раскопки в Ярославле, отмечает, что «слой монгольской поры XIII—XIV вв. очень беден». (МИА, № 11, с. 192, 178.)
48. См.: Миловидов И.В. Очерки истории Костромы. Кострома, 1888, с. 30; Лукомский В.К. Кострома. Истор. очерк. СПб., 1913, с. 4—5; Дунаев Б. Кострома в ее прошлом и настоящем. М., 1913.
49. См. Фехнер М.В. Раскопки в Костроме. КСИИМК, 1952, № 47, с. 105, 109.
50. Город Гороховец, расположенный ниже по Клязьме, не был разрушен в 1238 г.; летописи сообщают о разрушении Гороховца под 1239 г. в связи с Походом монголо-татар на Мордву и Муром.
51. Воронин Н.Н. пишет, что Переяславль-Залесский имел укрепления, «которые уступали только Владимиру» (Воронин Н.Н. Переяславль-Залесский. М., 1948, с. 14).
52. Рашид-ад-Дин сообщает даже, что «город Переяславль они (монголы) взяли сообща», т. е. объединенными силами (Тизенгаузен, II, 36).
53. ПСРЛ, т. I, стб. 518.
54. ПСРЛ, т. I, стб. 464.
55. Татищев, III, 273 (прим. 649).
56. ПСРЛ, т. 22, ч.1, с. 397.
57. ПСРЛ, т. I, стб. 461.
58. ПСРЛ, т. I, стб. 461.
59. Татищев, III, 233.
60. ПСРЛ, т. 10, с. 109—110.
61. ПСРЛ, т. II, стб. 779.
62. ПСРЛ, т. I, стб. 519.
63. ПСРЛ, т. I, стб. 519.
64. Березин И. ЖМНП, V, 1855, с. 100.
65. См.: Погодин М.П. Путевые записки проф. Погодина по некоторым внутренним губерниям. «Москвитянин», № 12, 1848, с. 113 и др.
66. Преображенский А. Волость Покрово-Сицкая. «Этнографический сборник», т. 1, 1853, с. 109.
67. Никольский Ф.Я. Путеводитель по Ярославской губ., 1859, с. 49 и др.
68. Троицкий И. История Мологской старины. «Памятная книжка Ярославской губернии на 1862 год». Ярославль, 1863, с. 39, 40.
69. Сабанеев Н.П. Описание курганов Мологского уезда. «Труды Ярославс. губ. стат. комитета», т. V, 1868, с. 43, 76, 79, 89.
71. См.: Лествицын В.И. Место побоища на р. Сити. «Ярославские губ. ведомости», 1868, № 41, с. 13.
72. Отчет Ивановского Л.К. о раскопках курганов в Моложском уезде Ярославской губ., «Древности», т. IX, в. I. М., 1881, с. 7, 8, 9, 15.
73. См.: Лествицын В.И. Помощь из Нижнего. Ярославль, 1886, с. 6.
74. См.: Овсянников Н.Н. К 4 марта 1889 года, ко дню чествования памяти убиенных в 1238 году в битве с татарами на р. Сити. Тверь, 1889, с. 6.
75. Гацисский А.С. О месте битвы на берегах Сити. «Нижнегородские губ. ведомости», 1889, № 4, с. 87—88.
76. ГАИМК. Археологические работы Академии на новостройках в 1932—1933 гг. М., 1935, с. 136, 139.
77. См.: Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М., 1956, с. 386.
78. Подключников В.Н. Стратегический фактор в общей планировке русских городов. «Сообщения кабинета теории и истории архитектуры», в. 3, 1943, с. 8.
79. ПСРЛ, т. I, стб. 521.
81. ПСРЛ, т. I, стб. 521, 522.
82. ПСРЛ, т. 15, стб. 371.
83. ПСРЛ, т. 20, с. 158.
84. См.: Ильин С. «Селигерский путь» Батыя к Новгороду. «Исторический журнал», № 4, 1944.
85. ПСРЛ, т. I, стб. 522.
86. Тизенгаузен, II, 37; в переводе И. Березина: «они составили совет, чтобы тьмы шли облавой, и каждый представляющий город, страну и крепость брали и разоряли». (ЖМНИ, V, 1855, с. 100.)
87. Тизенгаузен, II, 37.
88. К Смоленску подходил только небольшой татарский отряд, разбитый на подступах к городу. Этот факт нашел отражение в известной «Повести о Меркурии Смоленском» («Материалы по изучению Смоленской области», в. 1. Смоленск, 1952, с. 137).
89. Рыбаков Б.А. Удельный город Вщиж. «По следам древних культур. Древняя Русь». М., 1953, с. 104, 115; его же. Раскопки во Вщиже. КСИИМК, № 38, 1951, с. 38.
90. Рязани татары на обратном пути не тронули. В «Повести о разорении Рязани Батыем» отмечается, что после возвращения в начале 1238 г. в Рязань князя Ингваря Ингоревича, город «избави бог от безбожных татар» (Временник ОИДР кн. 15, 1851, с. 21).
91. Отряды Батыя, двигавшиеся в прямом направлении от Твери, могли дойти до Козельска за 15—20 дней.
92. Тизенгаузен, II, 37.0 семинедельной осаде сообщает и русский летописец (ПСРЛ, т. I, стб. 522).
93. ПСРЛ, т. I, стб. 522.
Copyright © Ага Ю.А. «Хронология хазар» 2000-2021.
Источник
