Дело об опавших листьях. Лейте Совушка
Конспект с рассуждениями
http://www.stihi.ru/2018/07/05/5271
С признательностью —
Аните Карелиной,
не давшей мне задремать на полдороге,
и без которой не было бы этой публикации!
. и которой я предоставляю право
распоряжаться всем, что здесь есть:
в цитатах и вольных пересказах.
(Факты и пробелы)
Осень.
Как много на земле
жёлтых листьев.
Я никогда не видел
столько зелёных.
Знакомый текст? Гениальное «танко» из Юбилейной игры ЧтоГдеКогда, 2000-12-30. Вопрос от Ворошилова, Восьмой раунд.
Неоднократно вокруг этих строк начинались и затухали обсуждения, так и ничего толком не выяснив. И неудивительно — на каком-то этапе некто умный вставил предполагаемое авторство Кикаку, и этот фейк уводил дискутирующих с магистрального направления.
Но я пропустила вопрос о форме. «Осень» явно добавлена для объёма, без неё вполне себе отчётливо видно, что это хайку, причём переведённое откровенно на европейский вкус. Откуда же взялся вариант про танка? Бялко с ходу произнёс завершающую строку — а Бялко вроде не числится в рядах начётчиков японской литературы. Сначала была версия про публикацию на бумажном носителе — книга, особенно что-то остросюжетное, модное, но проходное.. Журнальная публикация, которую трудно отследить спустя столько времени.. Потом у меня появилась мысль о блокбастере — что-то псевдо-историческое, боевое и романтическое.. Ситуацию осложняло упоминание о ПРЕМИИ микадо — вроде по понятиям это уже эпоха Мэйдзи.
В ПОИСКАХ АВТОРА. СУЖАЮЩАЯСЯ СПИРАЛЬ
Так, перепрыгнули этот разрыв. Что дальше? Сам текст хорошо бьёт с хайку из «А History of Japanese Literature» У.Дж.Астона (1899):
O ye fallen leaves!
There are far more of you
Than ever I saw growing on the trees!
(автор не указан)
В переводе В.Мендрина (1904):
Вы, опавшiе листья!
Далеко васъ здесь больше,
Чемъ когда-либо виделъ на древе ростущихъ
(автор не указан)
В общем-то неплохой перевод — Астоновского текста!
Переводил и Бальмонт:
О, опавшие листья.
Как вас много. Так много
На деревьях я вас не видал.
Автор всё также неизвестен — Бальмонту. Но уже тепло! Правда Бальмонт, возможно, тоже думал о зелёных листьях — но ведь не сказал же!
А вот в недавно переизданной (первое издание в 1991) книге Азадовского-Дьяконовой «Бальмонт в Японии» вроде бы (показания по слухам) авторы «опознали» Кикаку как творца оригинала! И фсё! Пошло-поехало..
В ПОИСКАХ АВТОРА. А ВСЁ УЖЕ ДАВНО ИЗВЕСТНО!
Прыгаем дальше — но теперь назад. Это знамение времени — англосаксы рулят как источники инфы! Словно до «славной» победы над Японией во Второй мировой никто, кроме Астона, японскую поэзию всерьёз и объёмно не изучал! . это я плавно и деликатно подвожу к источнику информации от 1906 года: Десятитомный такой проект «Литературы Востока в . » (Die Litteraturen des Ostens in Einzeldarstellungen). Десятый том — Geschichte der japanischen Litteratur von prof. Dr. K. Florenz (Tokyo), 1906. Серьёзный автор и серьёзный текст. Все творцы названы. Вот, пожалуйста:
«Yokoi Yayu (1702-1783), выдающийся мастер хайбунов, о котором мы ещё поговорим :
Zahlreicher als je
Am Вaum ich sah, sind die duerren
Blaetter am Boden.
(Многочисленней, чем те,
Что на дереве я видел, сухие
Листья на земле.)»
Всё, имя названо! Дальше найти биографию и оригинал было делом техники. Кста, если для кого-то немец не авторитет по определению, пожалуйста, свежее подтверждение от соотечественника:
» El jardin esta lleno de hojas secas;
nunca vi tantas hojas en sus arboles
verdes, en primavera.
[Сад полон сухих листьев;
никогда не видел столько листьев на деревьях
зелёных, весной.
Хуан Хосе Таблада]
Это парафраз хайку Яю Ёкой (1702-1783), в переводе, который появляется в «Истории японской литературы».
O ye fallen leaves!
There are far more of you
Than ever I saw growing on the trees!»
Цитата — из перевода на исп. статьи японского автора, Seiko Ota, о влиянии японской поэзии на творчество мексиканца Таблады (2000 — на яп., 2005 — на исп.). Далее идёт краткая и нелестная характеристика Астона — по крайней мере, в отношении выбора хайку для своего труда.
ВИШЕНКА НА ТОРТ
А теперь — главное. С чего всё и пошло: оригинал Яю Ёкоя —
[та-ак, я в восхищении от здешнего редактора!
щас пристрою текст на пикчу]
ki ni okite mita yori ooki rakuyou Kana
ки-ни окитэ мита ёри о:ки ракуё: Кана
С подстрочником немного помучилась и до конца не уверена в результате. Дело в том, что я раньше развлекалась с «письменным» языком (бунго), а здесь явно «кого» («разговорный», формирующийся новояпонский язык). Но хвала Кракозябру! — вроде разобралась. По крайней мере, в принципе. Паузы я вот здесь что-то не вижу — или недочуйствовала.
Примерно так:
на дереве находясь видны были менее чем много-много опавших листьев Кана!
Нет, всё-таки лучше поподробнее:
ки-ни — здесь: на дереве
окитэ — деепричастие предшествования или параллельного действия, но с некоторым лидерством, сам глагол широкого значения что-то вроде англ. «keep»;
мита — простое прошедшее от «видеть», в роли точки сборки переводится что-то вроде «то, что видно было / нечто бывшее увиденным»;
о точке сборки речь зашла потому, что вместе вся эта конструкция работает как единый грамматический субстантивированный объект, и в этом качестве склоняется с помощью падежного форманта «ёри», который участвует здесь как показатель сравнительной степени: «(ки-ни окитэ мита) ёри» — (нечто), с чем сравнивают не в его пользу;
о:ки — обильный, многочисленный, словарная форма — о:ку;
ракуё: — вот где без проблем! просто опавшие / падающие (выбор по контексту) листья, киго ЗИМЫ;
и, наконец, столь любимая хайдзинами «кана» — восхищённое восклицание типа ах!о!; в отличие от восхищённо-вопросительного «я» находится всегда в конце трёхстишия, в рэнку / рэнга играет роль кирэдзи (раздел между строфами разных авторов).
Как вариант интерпретации:
. ещё вчера/недавно можно было видеть много листьев на деревьях (подразумеваются, конечно, эти самые момидзи, киго осени), но всё же не столь много, как сейчас опавших. Хрупкий такой рубеж между осенью (момидзи/momiji, листья на деревьях, умопомрачительные осенние краски) и зимой (ракуё:/rakuyoo, листья уже земле, ещё вполне яркие, но уже не то, не так.. зима, ах!).
Листопад иногда бывает такой скорострельный — не успеешь оглянуться, а листья уже сорвало и сбросило на землю.. И почему-то кажется, что их, низложенных, больше, чем красовалось на ветвях. Кана, йошкин кот!
А КАК ЖЕ КИКАКУ?!
Однако — откуда всё-таки взялась версия с Кикаку? Опять же, среди переводов на русский есть и такой, от Аркадия Пресса (Аркадиуса Пресаса):
Ахъ! Упавшiя листья.
Васъ больше, чемъ листьев
Цветущихъ.
(сб. «Цветы Востока», 1912)
Поскольку Пресас (как и все наши начала века, кстати) японского не знал, то можно предположить, что он воспользовался переводом на какой-то из европейских языков — скорее всего, на немецкий. Ибо «цветущие листья» — это калька с немецких ЛЕПЕСТКОВ (Bluetenblaetter). А у Кикаку хватает хаечек о хризантемах. И в паре случаев он употребляет по отношению к лепесткам как раз это вот самое «момидзи».. Может, у Яю случилось хонкадори на Кикаку? Тоже ведь образ — как много опавших лепестков , почему-то на цветущей их казалось меньше.. А что? Прикол как раз в духе Кикаку. Нет, ну конечно — ИМХО!
Иллюстрировано по моему в`идению:
проф.фотограф slon, «Осень пришла»,
https://photographers.ua/photo/osen-prishla-23779/
© Copyright: Лейте Совушка, 2018
Свидетельство о публикации №118070505271
Дополнение: Яю Ёкой — автор этих строк:
Осень.
Как много на земле
жёлтых листьев.
Я никогда не видел
столько зелёных.
«Ёкой (фамилия) Яю (имя) — Yokoi Yayu — 1702 (1703)-1783. Ещё был псевдоним
— Тацунодзё:, но по нему я ещё не искала. Биографическая справка в Вики только на англ. (http://en.wikipedia.org/wiki/Yokoi_Yay;) — и японском, естессно.
Из самурайского рода (Нагоя, пров. Овари), ученик учеников Сико, который в свою очередь, был одним из учеников Басё. Более известен как мастер хайбунов, развивший этот жанр; Флоренц отмечает простоту и своеобразный юмористический колорит его стиля. Этакое ваби-саби с мягким подшучиванием.
Писал в основном во второй половине жизни, выйдя в отставку. Сборники хайку, сб. хайбунов (Uzuragoromo), эссе о хайкай, есть рэнку и китайские стихи (канси). А, вот ещё — есть отдельный сборник юмористической поэзии (Gyou-Gyou-Shi). М-даа. что же это мне напоминает. А, вот: «Я же на пенсию выхожу, я, может, ещё только жить начинаю!»
Это дело требует некоторых пояснений, поэтому я вернусь к самому началу его открытия. Лейте Совушка давно уже мой избранный автор, чьё изумительное творчество я искренне полюбила. Не так давно, я обратилась к ней вот с такой просьбой:
Совушка! Окажите небольшую любезность. Вдруг вы знаете, чьи это слова. Одни их приписывают Басё, другие Такараю Кикаку, а некоторые вообще без авторства помещают на своих страницах. Я не нашла автора. Может, они вообще не имеют отношения к Японии? Иногда их записывают в 4 или 5 строк, иногда их помещают так:
Как много на земле жёлтых листьев!
Я никогда не видел столько зелёных.
Лейте Совушка душевно откликнулась на мою просьбу и тут началось это самое дело.
Был момент, когда я подумала, что вряд ли можно найти первоисточник. Множество авторов использовало прекрасные строки якобы неизвестного автора, а некоторые приписывали их совсем другому автору. И это затянулось практически на столетие. Да и сами японцы часто ссылаются на каких-то неизвестных авторов при подаче своих же, японских, стихов. Тогда и подумала, что если уж японцы не всех своих знают, так наш народ и подавно не обязан знать. Но видя, как настойчиво, интенсивно и дотошно Совушка ищет автора, в меня вселилась надежда. И когда она нашла автора этих строк, то моя душа просто возликовала.
Совушкой был проделан сложный путь поиска. Труд, я вам скажу, не из лёгких. Здесь задействованы не только знания, опыт, но и умение работать с первоисточниками. Проявился истинный талант исследователя. Ведь гуляли себе строки без авторства очень много лет, и никто не удосужился найти первоисточник.
Выражаю свою благодарность талантливой поэтессе и преклоняю колени перед прекрасным и душевным человеком.
Фото взято со страницы Лейте Совушка, на которое дана эта ссылка:
Иллюстрировано по моему в`идению:
проф.фотограф slon, «Осень пришла»,
http://photographers.ua/photo/osen-prishla-23779/
***
Лейте Совушка дополнительно опубликовала новые сведения. Публикуется с разрешения автора.
Источник
Стихи об осени. Осень, осень моя ворожея
Осень, осень – моя ворожея,
Золотая кудель у плетня,
Синий шарф надеваю на шею
Средь октябрьского ясного дня.
В сапогах и с лукошком огромным
Собираюсь идти по грибы,
А сосед — воздыхатель нескромный
Мечет взгляды, остры как серпы.
Что мне взгляды и что пересуды,
По опавшей листве — напрямик.
В жарком сердце, не знавшем остуды,
Может что-нибудь щелкнет на миг?
Может кто-то, не знавший покоя,
Устремится навстречу ко мне,
Не пройдет он дорогой другою,
Спотыкаясь о насыпь камней,
На призыв журавлиного крика
Обернется и сразу поймет,
Что и осень не так уж безлика,
Что и ей нужен птичий полет.
***
Полногрудая красавица
Шла с лукошком через лес,
Всем могла она понравиться
Под сиянием небес.
Юбка бархатная, красная,
Изумруды на груди,
Блузка нежная, атласная.
Как к такой не подойти?!
Как не тронуть солнца волосы,
Заплетённые косой,
И поёт чудесным голосом,
Руки вымыты росой.
Под ногами травы стелятся
И опавшая листва,
А она грибами делится,
Сыплет теплые слова.
Синеокая проказница
Брызжет дождиком в степи,
Осень многим людям нравится,
К ней любовь не истребить.
Как её не полюбить?!
За, страстей, истому грешную,
Что горит в душе огнём,
За печаль её нездешнюю,
За прощанье с журавлём,
За пронзительную, чистую,
Родниковую струю,
За глаза её лучистые,
За вечернюю зарю!
***
Еще вчера зеленым клён стоял,
а ныне листья красным озарились,
должно быть, собирается на бал,
стволы берёз ему ночами снились,
круженье пёстрых листьев на заре,
волнующее душу щебетанье,
подобное пленительной игре,
которой не придумано названье.
Оркестр грянул, ветер-дирижёр
взмахнул крылом, и заиграли звёзды,
на танец вышли липы на простор,
рябины, сосны, хоть не так всё просто.
В разгаре был последний летний бал,
мелькало платье алое калины,
а клён березу веткой обнимал,
и восхищенно дуб глядел былинный.
Шепталась всюду яркая листва,
луна дарила светлые улыбки,
природа странной радостью жила
под звуки изумительнейшей скрипки.
***
Сентябрь отмеряет природе часы,
Летают встревоженно юркие птицы,
Зарделась калина – стыдится красы,
Накидка из кружев по стану струится.
Сосна величаво на склоне стоит,
Ветвями шумит в синеве непрестанно,
Огнём полыхая, рябина горит,
Нельзя погасить тот огонь окаянный.
Горит ли она странной силой любви,
А, может быть, гневом пылает с досады?
Кто мог это чувство с рожденья привить?
Не знала она обхождения сада,
Дикаркой росла меж высоких дубов
И сосен кичливых, берёз горделивых,
Стелился под ней изумрудный покров
Из трав шелковистых, ромашек стыдливых.
Летели года, хорошела она,
Огонь меж ветвей разгорался всё ярче,
Дарила цветенье всё чаще весна,
И ягодой осень сжигала всё жарче.
Умчится сентябрь, лес пронижет октябрь,
И золотом брызнет на зелень дубравы,
И ветер погасит цветной канделябр,
Срывая листочки с рябины кудрявой.
Отсюда ли гнев? Или радость любви
Ей дарит закат, поделившись с ней краской?
Не он ли ей пламя любви подарил,
Огнём подожжег, напитав нежной лаской?!
***
Синью озёрною, высью небесною,
Щедростью тёплой российской земли,
Полнятся души раздольными песнями,
Теми, что прадеды нам сберегли.
Дивными тропами, светлыми далями,
Лоном дубрав и полями цветов,
И серебристыми, дивными шалями,
Арками питерских, древних мостов.
Полнятся души осенними листьями,
Пенными брызгами рек и морей,
Шиловской школой, солдатскими письмами,
Верой отцов и слезой матерей.
Вечною славой, победой успешною,
Юностью прежней, которой верны,
Светлой надеждой, любовью безгрешною,
Музыкой времени, гимном страны!
***
Все в сентябре было как-то иначе,
Нынче шиповник и тот не горит,
Осень дождями холодными плачет,
Серый ноябрь за окошком стоит.
Тучами скрыты небесные выси,
Все затуманено пасмурной мглой,
Тонкие ветви березок повисли,
Грустно качаясь над самой землей.
Хочется теплого солнца над крышей,
Ясного неба увидеть лазурь,
Все сиротливостью вязкою дышит,
Все в ожидании снега и бурь.
***
Ах, заря багровая, желтые стога,
Скошенные травы сохнут по лугам,
Сонные озера смотрят в синь небес,
Сбрасывает наземь листья влажный лес.
Скоро хрустнет льдинками красный сапожок,
Сани быстроходные снарядит дружок,
И под ветры снежные выстелется путь,
Брошусь ненаглядному милому на грудь.
Он накинет бережно пуховую шаль,
Чтоб веселой песнею растревожить даль,
Колокольцы звонкие под дугой в кольце,
И светло наплачется мама на крыльце.
А пока осенняя песня за окном,
Запасется матушка золотым вином,
Разошьет приданое шелком да парчой,
Встанет к Божьей матери тихо со свечой.
Ах, заря багровая, желтые стога,
Собранные травы сохнут по лугам,
Сонные озера смотрят в синь небес
Поскорей бы сбросил лист осенний лес!
***
Прокричали громко, как могли
В темно синем небе журавли,
Прокричали, унося тепло,
Льдом колючим реки обожгло,
Облетели клены поутру,
С шумом ветер бросился в игру,
Растрепал макушку у сосны,
Так стоять и будет до весны.
А цветастый и пахучий луг
Тронул в октябре уже недуг,
Боль и грусть остались на земле
Улетевшей стаи журавлей
***
Шуршит ночами грустный листопад,
С великой болью золотит дороги,
И вторит дождь порою невпопад,
Не постоять в раздумьях на пороге.
У осени особенный настрой,
Пронзительно кричат к разлуке птицы,
И небо рвет пресыщенный раскрой,
И мечет в землю дождевые спицы.
От ледяных уколов не уйти,
Все зеркалами покрывают ливни,
И золото осеннего пути
Нам не сберечь в прощальном, тихом гимне.
***
В сером небе серые дожди,
Серого так много у природы,
Нелегко веселье находить
В клетях беспросветной несвободы.
В сером цвете только маята,
Кажется, уже не будет чище,
Тащится уныло по пятам,
Занося убогое в жилище.
Серого, теперь не избежать,
Серое пронизывает душу,
Вот от боли нечем мне дышать,
Серость так легко умеет рушить.
14.10. 10год
***
***
Природа опять рассыпает багрец,
И золото щедро летит на дорогу.
Придет этой щедрости скоро конец,
И месяца два жить придется в остроге
Средь серых промозгло усталых дождей,
И стены домов будут серостью мучить,
И жить с настроением серых людей,
И будет у них тоже серая участь.
Все будет иначе в преддверье зимы,
Все будет иначе, ну что здесь поделать?
Должно быть, сереем от глупости мы,
А как бы на золоте жить нам хотелось.
***
Осень раздарила всем обновы,
Гром небесный медью протрубил,
Янтарем покрылся лист дубовый,
И с рябин посыпался рубин,
Сколько красных на траве горошин,
Золотых сверкающих монет,
Думается только о хорошем,
Радостью в душе звучит кларнет.
Облака плывут по небосводу,
Вальс танцует падающий лист,
Кто раскрепостил во мне свободу,
Кто он дивный чудо кларнетист?!
Кто он и певучий, и могучий,
Одаривший щедро целый свет,
Растворивший в синем небе тучи,
Пурпуром раскрасивший рассвет?
Опушки тонут в золотой заре,
А листопад в работе неустанно,
И запах влажных листьев в октябре
Мое волнует сердце постоянно.
Не одолеет бесконечный страх
Летящего вперед по волнам струга,
Так паутина виснет на ветвях,
Как паруса натягиваясь туго.
Согретый солнцем засыпает лес,
Спадают в неге старые одежды,
А дождь из многочисленных завес
Возьмет и смоет новые надежды.
***
Встревожено кричали журавли,
Октябрьским ветром их сгоняло к югу,
Они держались клина как могли,
Хотя хотелось полетать по кругу.
В последний раз махнуть реке крылом,
Коснуться волн, расплескивая брызги,
Но облаков пленительный излом
К небесной выси должен их приблизить…
В разлуке бесконечно много дней,
Но крик я часто слышу за плечами,
Он жив в тревожной памяти моей,
И не дает спокойно спать ночами.
***
Зажгла заря кустарник над рекой,
Окрасила леса пурпуром ярким,
И бездыханно сказочный покой
На душу лег изысканным подарком.
И все вокруг приобрело свой цвет,
Мелодию, пронизанную негой.
Божественно исполненный завет.
Ведь то был рай под лучезарным небом.
***
За искрометным летом осень шла,
Как будто тайну в сердце сберегала,
Кусты багряным цветом обожгла,
Пурпурным восхитительным накалом.
Щедра была обилием дождей,
Грибных полян без счету раздавала,
Как будто бы нездешний чародей
Стелил под ноги чудо покрывала.
И в молчаливом действии своем
Она пыталась поделиться светом,
Чтоб синевы небесный окаем
Теплом любви и солнца был согретым.
Казалось, поделилась, чем могла,
А утром смотришь, в золоте дороги,
И к вечеру зарю такую жгла,
Что удивлялся критик самый строгий.
Откуда столько щедрости брала,
Нам, восполняя всякие убытки,
Среди лесов — озера-зеркала,
А в небесах гусиных клиньев нитки.
И всю свою безмолвную печаль
Раскрашивала дивными цветами,
Я не художник и до боли жаль,
Что мне ее не одарить холстами.
***
В лисьей шубке крадется устало
По увядшим пригнувшимся травам
Осень. Хлещет дождями из стали,
И полощется в листьях кровавых.
Сыплет медью и золото мечет,
От щедрот этих стыдно и горько,
От богатства нисколько нелегче,
Тяжелей до безумия только.
Не купить за монеты веселья,
Сердце чистым не сделают броши,
Не спасет приворотное зелье,
Вызов душам обидами брошен.
***
Позолотила осень клены,
Березы тонкие в лесу,
Одна лишь ель стоит зеленой,
Храня нездешнюю красу.
Пушистых веток пелерины
Покрыты тонким серебром,
Красуются как на витринах
Купцы заезжие добром,
А медь кружится листопада,
Ссыпая золото свое.
Зеленой бестии в награду
Горит чудесное литье.
Срывает дождь осеннюю листву
И сбрасывает яростно на землю,
Натягивает ветер тетиву,
Одно лишь поле после жатвы дремлет.
Уставшее распластанным лежит,
Дай, Бог, к весне собрать остаток силы,
Поднять колосья снова у межи,
Чтоб бабы в голос не заголосили,
Чтоб сыты были дети, старики,
И теплым хлебом пахло хоть немножко,
Тот запах разносили б ветерки,
Со вздохом облегченья от окошка.
Пусть ветер рвет янтарную листву,
Жестоко сбросив ворохи на землю…
Не раз мы ели жалкую ботву…
Пусть после жатвы поле садко дремлет.
***
Ты слышишь, ветер по ночам
Вновь завывает сиротливо,
Не видеть плачущим очам,
Как месяц смотрит вдаль пытливо,
И звезды шепчутся, дивясь,
Тому тягучему звучанью,
Их незатейливая вязь
Любым глазам — очарованье,
А ветер только слышен нам,
Протяжным гулом сердце режет,
А неземная тишина
Теперь нас посещает реже.
И столько боли в шуме том,
И столько в нем тоски сердечной,
Как будто плачет камертон
От всех ударов бесконечных.
***
В золоте, в пурпуре ветви осины,
Все в переливах горит янтаря,
Пестрый кустарник похож на корзину
Ярких цветов, словно светит заря.
Ветер одежду срывает с деревьев,
В лужи бросает над рванью, смеясь,
Словно мужчина, что ходит налево,
Льет на жену бесконечную грязь.
В синих озерах зеркальных покрытий
Зрим отраженье земной красоты,
Но почему-то на радость событий
Туча грозит ливнем ей с высоты.
Под небесами – нагие березы
Девственно манят своей чистотой,
Но, не боясь той зловещей угрозы
Листик к подножью летит золотой.
Лег осторожно, едва прикасаясь,
Видя, как льется рассвет голубой,
Нежным участьем и лаской пытаясь,
Мир возвратить, прикрывая собой.
Снова природа отходит ко сну,
Все замирает в преддверии холода,
Сыплются листья как деньги в казну.
Сколько земле нужно этого золота?
Месяц бредет в окружении звезд,
Что ему нужно пройдохе незрячему?
А человек? Он ведь тоже не прост.
Сколько любви нужно сердцу горячему?
Лес затихает без птичьих затей,
Воздух, как взгляд человека пронзительный.
Сколько живет одиноких людей!
Зрелость тоскою полна непростительной.
***
Осень уставшая, грустная, тихая
Вся в позолоте, а то в серебре,
В бусах рябиновых и облепиховых,
Пурпур и медь на широком дворе,
Медленно важно к венцу наряжается,
Всех, удивляя своей чистотой,
Скромно с достоинством вдруг обнажается,
Всласть наслаждаясь своей красотой.
Осень чудесная – женщина славная,
Роскошь одежды, запасов не счесть,
Та же походка загадочно плавная,
Очарование, шарм в блеске есть.
Ну, а весна – та – капризная девочка,
Слезы капелью, ручьи, да гроза,
Вдруг соловьиной зальется напевочкой,
В желтых кувшинках озера-глаза.
Громом ударит, ветрами студеными,
То вдруг расстелется синим ковром,
На постоянство, увы, не надеяться,
Не насладиться нежданным добром.
Легкая, юная, непредсказуема,
Голову кружит, похмельем больна,
Как же краса твоя неописуема,
Резвостью, страстью, тревогой полна.
Что же мне выбрать покой с безмятежностью,
Чувства тончайшие, неги разлив,
Или восторг наслажденья с безбрежностью,
И настроений весны перелив?
***
Кружева сплетает бабье лето,
Разноцветьем украшает лес,
Соловьиной песне недопетой
Вслед летит — курлыканье с небес.
Бархатные листья кружит ветер,
Золото струится по лучу,
В солнечном ласкающемся свете
Я продлить свидание хочу,
И дарить цветы любви кому-то,
Уходя в янтарные поля,
Чтоб потом холодным стылым утром
Не корить морозы января.
***
Нежное утро, прохладное, ясное,
Солнце румяное светит в лицо,
Ярко пурпурные листья атласные
Ветер бросает ко мне на крыльцо.
Льется с небес синева шелковистая,
Радует сердце своей красотой,
И облака чередою волнистою
Дразнят своей неземной чистотой.
Как все в природе теперь переменчиво,
Копна стоят по затихшим полям,
Машет ветвями березы доверчивой
Ветер проказник вослед журавлям.
Земля укрылась пестрым одеяньем,
И на мгновенье вспыхнула заря,
Не отыскать, не выдумать названья
Прекрасного подарка октября.
Хрустящий лист мне под ноги ложится,
Все пахнет увяданием зари,
С лазурью чистой распрощалась птица,
Чтоб все сначала где-то повторить.
Ей, как и мне, тоска застелет очи
Слезой холодных сумрачных дождей,
И я молю: прощанья миг отсрочив,
Продлись, октябрь, сказкой для людей!
Ветер разносит ли травные ворохи,
Может в дожде, где не видно ни зги,
В шелесте листьев, в шуршании, в шорохе
Слышу поспешные чьи-то шаги,
Слышу нестройное чье-то дыхание,
Смех переливный, как звон бубенцов,
Вся, трепеща в неземном ожидании,
Я в созерцаньи осенних гонцов:
Первых туманов над речкой разбросанных,
Ярко малиновых зорь за горой,
Ветров из золота, посланных осенью,
Люб сарафана нехитрый покрой.
Чувствую туч дождевых изваяния,
Запах грибной из сосновых лесов.
К осени вновь выхожу на свидание
И откликаюсь на радостный зов!
***
Ночной тиши внимая сладость,
Брожу по улицам пустым,
Неугасающая радость
Под стать березам золотым
Во мне трепещет юркой птицей,
Даруя радужную новь.
Слезою счастья на ресницах
Таится светлая любовь.
Заполонил твой образ мысли,
В их дебрях нет былых следов,
Плющом мирских надежд повисли
Остатки призрачных оков.
Весь воздух, напоенный влагой,
Мне в грудь стучит тугой волной,
И наполняется отвагой
Душа от милости земной.
***
Летит вишневый лист
Раскрашенный пурпуром,
Искристо серебрист
Ветрам навстречу хмурым,
Безумным холодам
И вьюжным завываньям,
Навстречу синим льдам
Над речкой без названья.
Летит вишневый лист
В круженьи тихом вальса,
Во мне полет на бис
Печалью отозвался.
***—
Сковало холодом леса,
Ноябрьским ветром лист срывая,
Под затяжное завыванье
Посеребрило небеса,
Мертвы полынные места,
В туманных дымках блекнут реки,
Повисли травы, как калеки
Там, у продрогшего куста.
Все в безысходной тишине,
И в холодящей душу стуже.
Зачем тобою был разбужен,
Коль нет любви твоей ко мне?
***
Плачет уставшее небо дождями,
Грусть бесконечная льется с небес,
И под ее ледяными сетями,
Плачет безудержно лиственный лес.
Травы завяли, покинули птицы,
Сорвано золото с тонких ветвей,
Там, где вчера полыхали зарницы,
Нынче надолго умолк соловей.
Мокнет земля под туманной завесой,
Не осушить эту липкую грязь,
Что же ты, небо, так плачешь над лесом,
Остановись хоть на миг, помолясь.
***
Вновь там, где травы мягко полегли
Подобно изумительным красотам,
Кружась, коснулся легкий лист земли
Своей неповторимой позолотой.
За ним другой, слетел на склоне дня…
А утром все горело и пылало
От ярко бушевавшего огня
Заре на встречу небывало алой.
Природа отдает себя сполна,
Не исчезает ничего бесследно,
Волну торопит новая волна,
Весна встречает новый мир победно.
Мы часто в жизни не свое берем,
Хоть нарушать запреты не престало.
В огне, рожденным ярким октябрем
Любовь пылала гроздью запоздалой,
Как будто стыд сжигал меня тогда,
Но победить огонь, дано немногим,
Лишь ливня искрометная вода
Размыть сумела ложные дороги.
***
Октябрь листья пестрые роняет
В преддверьи остывающих начал,
Но даже он совсем не понимает
Живущую в душе моей печаль.
Монетой звонкой разлетелось злато,
Блестит оно червонное в пыли,
Но не октябрь считаю виноватым,
Что нас с тобой дороги развели.
Нет, не его в багряном балдахине,
Слывущего изменником тепла,
Я буду вспоминать всегда отныне
Печаль, что в сердце трепетном жила.
***
Был бесконечным тот осенний день,
Озлобленно дожди асфальт хлестали,
А по стеклу — ветвей скользила тень,
Прикосновенье к сердцу твердой стали.
Фонарь качался в шляпе набекрень,
Полет опавших листьев, освещая,
Томила надоедливо мигрень,
Просвета в этот день не обещая.
Луна тонула в черной глубине,
И я не знала, быть ли возвращенью,
И утопая в розовом вине,
Надеялась на толику прощенья,
Не понимая, в чем была вина.
Что сказано не так, иль зря молчала,
Зачем мне эта боль была дана,
А было ль лучше с самого начала?
***
Пробежал октябрь походкой рысьей
Набросав мазки на всю округу,
Полетели в неоглядной выси
Мысли, словно листья – письма к другу.
Пусть своей не достигая цели
Разлетятся как ветра шальные,
Вот уже последних три недели
В небе облака плывут льняные.
Написать бы. Да куда не знаю.
Нет его давно среди живущих,
Привела дороженька лесная
В мир всех недождавшихся, но ждущих.
Привела да не дала покою.
Листопад, как рой воспоминаний.
Под дождем я слёз своих не скрою,
Не поймет он боль моих терзаний.
***
Треплет осенние листья дождями,
Плачут уставшие тучи навзрыд,
Ветер царапает стекла когтями,
Гром гневно с небом всю ночь говорит.
Птицы испуганно жмутся к карнизам,
Кто-то опять упадет на крыло,
Воздух холодный тревогой пронизан,
Будто бы сердце каленой стрелой.
Что ж так не весело, что ж так печально,
Разве весной так же мучила грусть?
Встреча с любовью была неслучайна,
А расставанье судить не берусь.
Вновь хризантем – несравненных кокеток
В старом саду я не вижу давно,
Листья тяжелые падают с веток,
Боль бесконечна как дождь за окном.
***
Идет походкой лисьей осень,
Рассыпав золото по рощам,
А тучи затянули просинь,
Дождями лить гораздо проще.
Гораздо проще скрыть в тумане
Увы, свое несовершенство,
Вот так и я – тобою ранен,
А где же он – тот миг блаженства?!
Душа томится нестерпимо,
Все чувства воедино слиты,
Тоска крадется в дом незримо,
Листы стихов – надгробий плиты.
Неужто я подобен тучам,
Что стану слезы лить печально?
Прошу тебя, прошу, не мучай!
Как было ярко изначально.
Стоят стога на скошенных полях,
Лист пожелтевший сбрасывают клены,
И только на высоких тополях
До ноября лист держится зеленый.
Им провожать последних журавлей,
Лишь им вослед взгляд бросят в знак прощанья,
И, кажется, намного веселей
Дарить тогда любые обещанья.
Ну, а пока пожухлые цветы
Завидуют зеленым изумрудам,
Их свежим краскам дивной чистоты,
Не сбившимся еще в сплошную груду.
Ночь осенняя слишком темна,
Не найти в черном пологе месяца,
И звезда до зари не видна,
Даже ветер от ужаса крестится,
Громко стукнув в закрытую дверь,
Хлопнет ставней, калиткою свешенной,
И завоет как раненный зверь,
А вослед листья шепотом: – бешенный.
И набросившись разом на них,
Посрывает беспечных с обидою,
Сколько их на земле золотых,
Только кто им теперь позавидует?
Ночь осенняя слишком темна,
С вязкой грязью листва перемесится,
Туча на небе словно копна
Закрывает рога полумесяца.
Ветер платье срывает с пожелтевшей осины,
Напоказ выставляет обнаженную стать,
И с небес льется дождик из дырявой корзины,
В ней озлобленным тучам и конца не видать.
Не укрыться ветвями длинноногой бедняжке,
Не согреться от ветра, от дождей ледяных,
И вздыхает протяжно и тоскливо и тяжко…
Так порою жалеем мы детей и больных.
Превратятся в сосульки дождевые капели
Крону иней покроет молодым серебром,
В грустной музыке снега, искрометных метелей
Вспыхнув новым нарядом над бескрайним ковром.
***
Вновь озаренные закатом
Аллели в небе облака.
Волнообразным перекатом
Струилась синяя река,
Скучала ива в старом платье
О прежней юности своей,
О нежно трепетных объятьях
Ветров шумящих средь ветвей.
Все предвещало холод с грустью
И угасание надежд.
Во мне как будто стержень хрустнул
При виде сорванных одежд
С деревьев прежде золотистых.
Теперь все сумрачно темно.
А там, в далеком прошлом мглистом
Мечта о счастье неземном.
Еще вчера летел кленовый лист,
Манил необозримой высотой,
Еще вчера был светел и лучист?
Дразня неповторимой красотой,
Еще вчера он радовал меня,
Упав на шляпу или на пальто,
Теперь в объятьях жаркого огня
Пылал последний трепетный листок.
Вдруг стало жаль опавших прежних крон
И холодно в кромешной синеве,
Нанесший непростительный урон,
Безжалостно сорвав куски ливрей.
Теперь нагими горестно стоят
Деревья в полусонной тишине,
А осени пленительный наряд
Сгорал бесследно в яростном огне.
Жар лета в сердце бережнее носим,
Когда нас студит холодом покой,
По золоту стерни шагает осень,
Течет зерно сверкающей рекой.
Столь ярких красок не бывало летом,
Багряных листьев танец огневой,
И небо, переполненное цветом,
В глазах девчонок брызжет синевой.
Травой пахучей зелены поляны,
В кругу берез озера глубоки,
По росам, как по россыпи стеклянной,
Уверенно шагают рыбаки.
Как будто парни вышли на гулянье,
Слетелись отовсюду журавли,
А мощный дуб стоит как изваянье,
Корнями держит шар родной земли.
Он полон сил, еще так дивно молод,
Ему еще совсем немного лет,
Атласных листьев не коснется холод,
Пока он птичьим стаям машет вслед.
***
Иду одна осенним утром,
Прозрачный воздух свеж и чист,
А клен с березой златокудрой
Под шум ветров танцует твист,
Их листья весело смеются,
И сарафаны так пестры,
И в лужи – солнечные блюдца,
Кружась, ложатся до поры.
Заря безмолвная согреет,
Окрасит кромку берегов,
На ели, будто бы на рее,
Уснет средь белых облаков.
Замрет река, вздохнув устало,
Замедлив бесконечный бег.
Я поняла, как нужно мало
Тебе, обычный человек.
Осыпались яблоки, в золоте листьев лежат,
Вот трогает солнечный луч их румяные щеки.
Какая забава для маленьких шустрых ежат,
Лишь мне в эту осень тоскливо и так одиноко.
Сварливые тучи пытаются солнце прогнать,
Лазурь, затянув, щедро стрелы на землю бросают.
О, как своенравна всевластия подлая знать,
И как благодушно мягка ее челядь босая.
Но время проходит, меняется много подчас.
К вечерней заре стали яблоки ярче и чище.
Сложу-ка и я эту прелесть себе про запас,
Чтоб кто-то случайно не тронул ее сапожищем.
Разметалось солнце златокудрое
В поднебесьи яркою красавицей,
Василисой сказочной премудрою
Людям на земле желает нравиться.
Длиннорука огненная бестия,
Своенравно до всего касается.
Прокатилось по земле известие,
Что она на чуб мой рыжий зарится.
Прячет по ночам стыдливо локоны,
Ранним утром в озере полощется,
Гнезда словно маленькие коконы
Сбрасывает к вечеру по рощицам.
Синим шелком неба наряжается,
На лучах колечки изумрудные.
Как бы мне, Ивашке, не раскаяться,
В жены, взяв царицу златокудрую.
***
Дыханье осени касается груди,
Уже слышны шаги ее повсюду.
Неужто снова только холод впереди?
Когда я вижу золотую груду
Опавших листьев ветром сорванных с ветвей,
И травы увядающие в поле,
Я вспоминаю знойный летний суховей
И шумных рек веселое раздолье.
Тогда по радуге скользили облака,
И лес горел чудесным изумрудом,
Был в крапинку асфальт от каблука,
И звонкий детский смех стоял над прудом.
Кипела жизнь. Увы, в душе теперь мертво,
Вдруг птичий крик ударил больно в сердце,
Напомнив встречу, что таила колдовство,
Теперь мне никогда так не согреться.
***
Мне бы в лодке умчаться навстречу рассвету,
Искупаться в серебряных брызгах реки,
И у солнца спросить хоть однажды совета,
Как избавиться мне от щемящей тоски?
Вслед за ветром незримо умчаться вдогонку
Чтоб, измаявшись, выбиться где-то из сил,
И невольно услышать как грустно и звонко
Потеряв меня, ветер вдали голосил.
Мне бы вырастить сад с постоянным цветеньем,
Чтоб не видеть опавшей листвы на траве,
Чтобы свет новых чувств не холодным виденьем,
Настоящею явью в груди багровел.
***
Осень настоящая в Анапе,
С желтых кленов падает листва,
Голубая ель мохнатой лапой
Паутин срывает кружева.
Волны в берег водоросли мечут,
И вода мутнее с каждым днем,
Облака плывут гораздо легче,
И не жжется солнышко огнем.
— Сколько можно по свету скитаться?!
Душу криком чайки разорвут,
Только мне за ними не угнаться,
Если взвиться в небо позовут.
Не догнать уже былого лета,
Размывает ливнями следы,
Где ты, дом, людским теплом согретый,
Где меня укроют от беды.
***
Осень – русская душа
То пасмурная, то дождливая,
То солнечная, то вдруг грустная,
То птичьим прощаньем крикливая.
О, осень — душа моя русская!
То щедрая и благодатная,
Ты светом полна, тихой нежностью,
Одаришь закатом гранатовым,
Исхлещешь слепой неизбежностью.
То с нами тепла и доверчива,
И золотом сыплешь нам под ноги,
То вкрадчива ты, то застенчива,
То ветром обрушишься, подлая!
Пугаешь меня ты и радуешь,
Согрев паутинными шалями,
И вспыхнув рябиновой радугой,
Поманишь за синими далями.
Осень печальная, осень дождливая,
Сколько в тебе волшебства!
Шепотом листьев беспечно болтливая,
Полная их озорства.
Сколько в тебе неизведанно тайного,
Скрытого в чащах лесов,
Яркого синего неба случайного,
Птичьих родных голосов.
Сколько тоскливого, душу щемящего,
Разных оттенков и чувств,
Золота сколько в тебе настоящего!
Тишью твоею лечусь.
***
Щедрая осень осыпала красками.
Сколько оттенков листвы!
Солнца лучи небывалыми ласками
Трогают край синевы
Неба бездонного, неба лазурного.
Там, где приток у реки,
Вспыхнули ягоды ярко пурпурные
Светом любви огоньки.
Осень волшебница, теплая, ясная
Вновь поселилась в саду.
Листьев опавших накидку атласную
Стелет у всех на виду.
Та под ногами шуршащая, пестрая
Мягко легла у плетня;
Кружатся запахи пряные острые
Счастьем, смущая меня.
***
У березки опущены ветки,
Загрустила она на ветру.
Сколько яркого желтого света
Льется в окна теперь по утру.
Исчезают жуки и букашки,
Машет шляпою гриб под сосной,
И прощаются с летом ромашки,
Чтобы с ним повстречаться весной.
День короткий в реке студит воды,
Ярче кисть на рябине горит.
То – волшебная сила природы
Чудеса на планете творит.
Пусть стучатся дожди к нам в окошко,
Желтых листьев летит кутерьма,
И грибы собирает в лукошко
Ярко-рыжая осень сама.
Объятый заревым огнем
Шиповник в золоте деревьев
Стоит осенним тихим днем
Среди берез – лесных царевен.
Как будто камнями горя
Мерцают ягоды-рубины.
Затмив окраску янтаря,
В пурпурном пламени рябины.
Благоухает чудный лес
Необычайным разноцветьем
Под бесконечностью небес
На протяжении столетий.
Снова дождь за окном моросит,
На душе ходит черная туча,
Грех мой — лень, верный мне паразит,
И мой самый надежный попутчик
Снова ластится, совесть жуя,
Не дает ни работать, ни думать,
И живу у нее в холуях,
Прозябая неделями втуне.
А еще это длительный дождь
Усыпляет и разум и память,
И кричу я ему — не возьмешь,
Простыню, поднимая как знамя.
Но опять зарываюсь в постель,
Звуки ливня все тише и глуше,
Вот придет, завывая метель
Успокоит заблудшую душу…
***
Последний лист летит на склоне дня,
Последний луч скользит по тонким веткам,
Хочу, чтоб вы запомнили меня,
Мой голос, что случалось слышать редко.
С восторгом пела страстная душа,
Коснувшись на мгновенье струн звенящих,
Когда не оставалась ни гроша,
А мир был полон счастьем настоящим.
В разливах солнца — золото полей,
А где-то впереди синеют дали,
И сколько солнце, золото не лей
Не скрыть земной тревоги и печалей
Повисли листья, пожелтев, став ветхой тряпкой,
Холодный ветер бьет в лицо, в душе так зябко,
Изнемогает слабый дух, гнетет сомненье,
И у тебя и у меня – различны мненья.
Желанных слов теперь не жди, ушли в пучину,
Ведь льют холодные дожди – разлук причина,
Мои забытые мечты упали с кленов,
Не до природной красоты теперь влюбленным.
Туманы вновь заволокли остатки чувства,
Лишь слышен лом былых страстей и звуки хруста,
Звенит оборванная нить в продрогшем теле
А мы с тобой, как никогда, осиротели.
Шелест трав, шуршание листвы,
Шелковистость голубого неба
Шлейфом мне коснулось головы
И колосьев золотого хлеба
Там, где горизонт прилег поспать
Прямо на багровые закаты,
На полей широкую кровать
Полную осенних ароматов,
Превратив в подушки два холма,
Синим мхом, покрывшиеся к ночи,
Желтых листьев кружит кутерьма,
Пестрой лентой тропы оторочив.
От дождей чернеет чернозем,
Реже солнце греет к сожаленью,
Угасанье тихое во всем,
Может, подготовка к обновленью.
***
Ноябрьский вечер. Тихо и темно.
Печально облетевший клен глядит
В мое, тобой забытое окно,
Где притаилось брошенное — жди…
Где я одна в кромешной темноте
Среди вещей, что потеряли смысл,
В своей незащищенной наготе
Душа болит в канун седой зимы.
Пронижет холод, выстудит тепло,
Оставшееся в книгах и словах,
Куда же все, что было утекло,
Что так бродило в буйных головах?
Что билось в сердце, согревая кровь,
И заставляло тело трепетать,
Безумие, дарующее новь,
От мира отрешенности под стать.
Куда неповторимое ушло,
Оставив одиночества удел?
Все серым ноябрем заволокло…
Но есть же испытаниям предел?!
***
Ветер осенний срывает листву,
Клен облетевший стоит виновато,
Листья покорно ложатся в траву,
Вдруг позабыв, как блистали когда-то.
Время торопится все изменить,
И запускает движенье по кругу,
Тонкой спиралью вращается нить,
Напоминая, как лгали друг другу.
Птицы тоскливо кричат в небесах,
Радуга дождик осенний венчает,
Слезы сверкают в любимых глазах
И предвещают разлуку с печалью.
Я не спешу расставаться с тобой,
Только и ты не спеши отвернуться,
Слышишь, как бьется прибой голубой,
Помни, обратно любви не вернуться.
Ветер осенний срывает листву,
Клен облетевший глядит виновато.
Было ли счастье мое наяву,
Или придумано мною когда-то?
Здравствуй, утро, прозрачное, синее!
Желтый лист мне навстречу летит,
Вся трава под сверкающим инеем
Изумрудным творением спит.
Все ты яркой зарей оторочено,
Полыхаешь пурпурным кустом,
Увяданье на время отсрочено
В дивном царстве твоем золотом.
Я сама словно ягода зрелая
Загорелась в конце октября,
Потому что решилась, посмела я
Чувства выразить робость коря.
Дай же песню твою унаследую,
Не стенания вьюги немой,
Сомневаюсь, что ты не последнее
Перед сумрачной лютой зимой.
Здравствуй, утро, прозрачное, синее,
Необычный судьбы поворот,
Я тебя назову милым именем,
Так прекрасен твой ранний полет!
***
Томительна осенняя пора,
Конца и края нет свинцовым тучам,
И неустанным стукам топора
По отсыревшим в непогоду сучьям.
Вновь увядает праздничный ковер
Из пышных трав и разноцветных листьев,
На ряби вод холодных щелкопер —
Проказник ветер пишет строки писем.
Печальных звуков падает каскад,
И птичьи стаи вызывают жалость,
И на душе досада и тоска,
Как будто не сбылось, о чем мечталось…
Ах ты осень, пора беспокойная,
Не шумишь ты весенней листвой.
Поведенье твое непристойное,
Коль одежда смешалась с травой.
Украшенья и платье парчовое
Разбросала ветрам и дождям,
Голой девкою непутевою
Пляшешь страстно на радость гостям.
Отпируют дожди. Лютым холодом
Поостудит навек жар души.
Хорошо пировать только смолоду,
Безбоязненно с кем-то грешить.
Только время разгула не вечное,
Яркость красок покроется мглой…
Вспоминаешь ли юность беспечную,
О любви безоглядной былой?
Источник
