Осенние скрипки и… тишина
Внутренне я была готова к одной из трех «неожиданностей» в день, когда должен был состояться спектакль «Осенние скрипки». С трудом верилось, что увижу воочию Алису Фрейндлих, что вместе со своим «детищем» под названием «Осенние скрипки» пожалует сам Виктюк. И, наконец, разбушевавшиеся природные явления явно ставили крест на культурном образовании моих земляков. Казалось, что вечерние часы 24 ноября будут отданы на растерзание голубому экрану. Но не тут-то было. Наш Донецк чуть-чуть побыл столицей, где спектакли можно выбирать. Причем в одно и то же время в разных местах можно было лицезреть Юрия Яковлева в спектакле «Веселые парни» и Алису Фрейндлих в мелодраме «Осенние скрипки». Это звучит несколько ирреально, но они прибыли. Из Днепропетровска по завьюженной дороге добирались 8 часов. Машиной. Везли декорации, везли Искусство. Если честно, я чуть-чуть побаивалась. Постоянно задавались вопросы: будет ли мне близок элитарный Виктюк? Удивительно, но сюжет мелодрамы оказался самым обычным: немолодая женщина влюбляется в парня, изо всех сил скрывая свою любовь от мужа. Как всегда, тайное становится явным. Можно было предугадать, что героиня Алисы Фрейндлих Варвара Васильевна отравится. Можно было догадаться, что красавчик Виктор Иванович (Дмитрий Бозин) вспыхнет страстью к приемной дочери главной героини и ее мужа Дмитрия Ивановича (Николай Попков) Верочке. И вот эти семь кругов ада, этот душевный надрыв со всей откровенностью показывает зрителю Виктюк в своей постановке. Черное и белое. Плохое и хорошее. Что есть покой? Это сродни умиранию, забвению. А что такое любовь? Это когда готов умереть за любимого. От любви до ненависти один шаг. Его не смогла сделать Варвара Васильевна. Она предпочитает уйти из жизни, когда понимает, что молодой любовник уже неподвластен ее чарам. Как часто мы боимся признаться в собственных грехах. Борьба с чувствами, грех, покаяние — вот цепочка мизансцен, из которых состоит спектакль. Алиса Фрейндлих об «Осенних скрипках»:
— Это довольно глубокое, с моей точки зрения, произведение. Вы еще молоды, поэтому не знаете, что в жизни каждой женщины происходит нечто подобное. Посмотрите, сколько сегодня таких тяг человеческих не в своем регистре. Сегодня это просто повально. И это нормальное органичное состояние души, когда физически человек стареет, а душой остается невостребованный, молод и жаден. Это происходит со всеми, с женщинами, с мужчинами. Поэтому мне кажется, что эта ситуация очень узнаваемая и достаточно широкая, расхожая. А по сути тут в какой-то степени звучат вопросы чести и совести, которая сегодня вообще находится в состоянии абсолютной девальвации. Мы получили массу свобод и вместе с ними свободу от совести. Когда человек совестливый, он понимает, что покаяние за грех должно произойти, и это как раз и свидетельствует о наличии чести и совести.
Быстро поведав журналистам о спектакле, Алиса Бруновна помчалась на поезд. Роман Виктюк оставался в Донецке на ночь, поэтому смог пообщаться с журналистами сколько душа пожелает. А душа прежде всего желала узнать, почему так получилось, что в наш город приезжали спектакли-фальшивки под вывеской театра Виктюка? Роман Виктюк натурально (собственной персоной):
— В этот период, когда деньги и расчет так людей ослепляет, что они ради этого готовы идти на все. Они могут делать фальшивые спектакли, обманывать, воровать. Против этой дамы, ее фамилия Вергасова, возбуждено уголовное дело. Но грустно то, что к вам в город прокуратура отправила все бумаги, предупредила, но поскольку все повязаны этими вонючими деньгами, все боятся. Вот сейчас будут два суда, так как это безумно все серьезно.
— А не собираетесь ли вы еще раз приглашать на какую-либо роль Алису Фрейндлих?
— Вы знаете, у нас была пресс-конференция в Днепропетровске, и на вопрос: «Что вы не сыграли, или что вам жалко из тех ролей, которые, как вам кажется, вы не сыграете?», она без паузы говорит: «Маргариту в «Мастере и Маргарите». Я закричал: «Как? Алиса, вы же знаете, что мы сейчас с Мишей Боярским ведем всякие разговоры о том, что он будет играть Воланда и Пилата. Я говорю: «Вы что, с ума сошли?» А поскольку у меня ход такой, что там не имеет значения возраст, а имеет значение сама Булгакова Елена Сергеевна, то есть все истоки, из-за чего это было написано. Я говорю: «Алисонька, это должен быть человек в возрасте, человек, который может быть лишен тех внешних прикрас молодости». Сейчас я срочно приезжаю, перестраиваю голову, сажусь, чтобы сделать все, чтобы она была Маргаритой. Сложно вернуться в реальность после общения с Романом Григорьевичем. Я ушла, словно загипнотизированная этим человеком. На полпути домой захотела прослушать диктофон, его нигде не было. Предчувствуя нехорошее, повернула назад. Двери в комнату, где проводилась пресс-конференция, были распахнуты, горел свет. На столике благополучно лежал мой диктофон и записывал тишину.
© 2007-2021 Алиса Фрейндлих.Ру.
Использование материалов сайта запрещено без разрешения правообладателей.
Источник
Осенние скрипки Виктюка и Фрейндлих
На сцене Театра имени Моссовета 29 и 30 июня был показан спектакль «Осенние скрипки», поставленный Романом Виктюком. В главной роли — несравненная Алиса Бруновна Фрейндлих. Мне удалось поговорить с Алисой Фрейндлих и Романом Виктюком, хотя Алиса Бруновна практически не дает интервью и отказывает журналистам очень вежливо, но жестко.
— Алиса Бруновна, почему вы так не любите беседовать с журналистами?
— Я действительно по возможности стараюсь избегать интервью. Сейчас наступило странное время, когда журналисты перестали писать портреты артиста, портреты режиссера. Умная рецензия на спектакли редчайшая вещь. Корреспонденты все время стараются брать интервью. Мне кажется, что это несправедливо к такому сиюминутному и уникальному искусству, как театр. Вот сегодня это есть, а завтра все совершенно другое действо, другой театр, другой организм. И ничего не останется, если об этом не писать. А что толку говорить, говорить, говорить?
— Роман Григорьевич, расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях от работы с Алисой Фрейндлих? Вы ведь впервые репетировали с ней?
— Я так мечтал, чтобы хоть кто-нибудь из критиков позвонил или пришел на наши репетиции с Алисой Бруновной! Ведь это был уникальный процесс. Вот если бы кому-то в голову пришло написать такой своеобразный портрет актрисы, которая встретилась первый раз с режиссером, и о том, как все это происходило, развивалось на протяжении длительного времени. Только Сережа Шолохов в своем «Тихом доме» попытался дать замечательно смонтированный видеоряд наших репетиций. И там запечатлен один кадр, когда Алиса Бруновна смотрит на меня какими-то удивительными глазами. В этом взгляде такая энергетическая концентрация, какая-то нежность — и с моей стороны, и с ее! Но все это ушло — процесс нашей встречи и работы окончен, он стал спектаклем, продуктом. А об этом можно было бы написать феноменальную статью. И это не был бы «плевок в вечность», как говорила Фаина Раневская, это было бы интересно следующим поколениям — я в этом глубоко убежден.
— Кто кого из вас соблазнил на совместную работу? С чего все начиналось?
— Роман Григорьевич соблазнил меня, и я соблазнилась охотно. Мне последние годы таких интересных ролей никто не предлагал. Я соскучилась по полноценной жизни на сцене. Это во-первых. Во-вторых, Роман Григорьевич давно намекал на возможность совместной работы. Я думала, что это только в планах и останется. И вдруг судьба нас столкнула в самолете по дороге в Италию.
— Причем, — дополняет Виктюк, — всех пассажиров отправили вперед. Самолет был пустой. И у нас было два отсека. Мы гуляли по пустому самолету. Это было потрясающе!
— Роман Григорьевич, почему вы решили поставить именно «Осенние скрипки» Ильи Сургучева?
— Я думаю, что конец века и начало века они удивительно совпадают по невероятному дефициту на чувства. Тем более конец этого века, когда цивилизация видит человека не как цель, а как средство для своей машинизации. Когда Бог умер (а свято место пусто не бывает), на это место пришли деньги и расчет. Этот фонтан отодвигает чувства вместе с цивилизацией на второй план. И вот в этой тоске по любви в начале того века и в конце нынешнего мы удивительно похожи. А Серебряный век это вспышка любви, уникальная в мировой культуре и сознательно уничтоженная после 1917 года. Илья Сургучев — автор пьесы — сам из того времени. Поэтому пьеса не просто наша тоска по любви, но и наша благодарность Серебряному веку.
В спектакле есть и стихи того периода, и музыка, и дух. Все великое, что происходило в то время. Это театрализация жизни, которая, как мне кажется, и спасла то поколение. Все есть в спектакле. Когда в 1915 году был поставлен спектакль в Художественном театре (ставил Немирович-Данченко, играла Книппер-Чехова), он имел потрясающий успех. Потом в 1919 году Сургучев уехал в Париж, и его имя, естественно, было забыто навсегда. Задача была — возвратить этого человека той стране, которая его отправила в Вечность. Он принадлежит нашей земле. Когда я прочитал пьесу, мне стало понятно, что только Алиса Бруновна сможет сыграть главную роль. Другой актрисы тут быть не могло.
— Алиса Бруновна, как вы готовитесь к спектаклю? Существует ли какая-то своя, особая система настройки на работу?
— Конечно, существует. Но все происходит на уровне подсознания, автопилотом. Организм сам бережет свои силы к вечеру. Я для этого ничего не делаю. Никаких усилий не нужно.
— Была ли для вас работа с Романом Виктюком чем-то неожиданным? Что осталось в памяти?
— Я, конечно, трусила поначалу. При Романе Григорьевиче это говорить не хотелось, чтобы он потом когда-нибудь не воспользовался моей слабостью. Но я дико трусила. И смотрела на него поначалу, как кролик на удава. Боялась, что он сорвется на крик. И очень благодарна ему, что этого не произошло. Потому что я из породы улиток: моментально закрываюсь. Он это почувствовал. И никогда на меня не повышал голоса. А наоборот, произносил одобрительные слова, хотя я понимала, что это аванс, шаг для раскрытия. Не обольщалась на его «браво» и «гениально», чувствуя, что это та самая удочка, которая из меня тащит нужную рыбку.
— Роман Григорьевич, а как вы нашли ключик к сердцу Алисы Фрейндлих?
— Вы знаете, нужно просто очень любить артистов. Тогда эти дети — не «сукины дети», а заботливые, трогательные, удивительные. Представители этого племени во всем мире совершенно похожи друг на друга. Нет никакой разницы, несмотря на различия в языках.
— Планируете ли вы в дальнейшем какую-нибудь совместную работу с Алисой Бруновной?
— Я бы хотел, чтобы мы опять с нею встретились. Я думаю, что это будет на другой театральной почве. Совершенно неожиданной. Я ей еще не раскрывал эту маленькую тайну, но в самое ближайшее время обязательно сделаю.
«Подмосковные известия», 12 июля 1997
Источник
«Действующие лица» Ток-шоу
Эпизод
12 января 2005 | 13:10
«Действующие лица», 30.12.04, 14.00
Ведущая ≈ Марина БАГДАСАРЯН
М. БАГДАСАРЯН ≈ Здравствуйте, друзья мои, здравствуйте, Роман Григорьевич.
Р. ВИКТЮК ≈ Здравствуйте.
М. БАГДАСАРЯН ≈ На сцене театрального зала Московского международного Дома музыки проходит фестиваль «Спектакли Романа Виктюка». Это первый такой выездной фестиваль спектаклей?
Р. ВИКТЮК ≈ Нет, летом такой же был. Мы на протяжении 2-х недель открывали новый театральный зал. Это театральный зал Дома музыки. А Елена Образцова параллельно с нами, в другом зале, давала сольный концерт.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Я знаю, почему Роман Григорьевич вспомнил про Елену Образцову, вернее, он о ней не забывает.
Р. ВИКТЮК ≈ Я не могу забыть, это было 2 дня назад, поэтому это живые раны на сердце, она пела замечательно джаз.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Она играет или уже сыграла «Антонио Фонельбо» в рамках фестиваля.
Р. ВИКТЮК ≈ Нет, 7 января будет играть.
М. БАГДАСАРЯН ≈ 7 января Елена Васильевна Образцова играет спектакль, который называется «Антонио Фонельбо», и режиссер этого спектакля Роман Григорьевич Виктюк.
Р. ВИКТЮК ≈ Это правда. Играет она замечательно, и там же играют Ира Соколова, Дима Бозин. Это не новый спектакль, мы его уже играем долго, и это был как бы такой первый шаг Елены Васильевны в драматический театр. Такой же шаг сделала лет 8-10 тому назад первая балерина мира Наталья Макарова. Она у нас играла в спектакле «Двое на качелях». И третья великая актриса, которую я буквально поздравлял на этих днях, Алиса Фрейндлих тоже с нами сыграла «Осенние скрипки». 2 января вечером по НТВ покажут мое поздравление.
М. БАГДАСАРЯН ≈ «Осенние скрипки»?
Р. ВИКТЮК ≈ Нет, мое поздравление.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Жалко, что без «Осенних скрипок».
Р. ВИКТЮК ≈ Нет, в передаче, которая была подготовлена к ее юбилею, будет и кусочек из «Осенних скрипок». Там есть большие отрывки из «Осенних скрипок».
М. БАГДАСАРЯН ≈ Я почему-то очень люблю спектакль «Осенние скрипки».
Р. ВИКТЮК ≈ Во-первых, это пьеса, которая никогда после революции не шла. В прессе до 17-го года ее безумно хвалили, а после 17-го года, когда автор сбежал с белой гвардией, и эту пьесу, и спектакль отчаянно хаяли, как антисоветский, хотя там никаких политических проблем нет. И считалось, что Книппер-Чехова феноменально играла ту роль, которую играет Алиса Бруновна, но потом она вообще нигде никогда не упоминала, что участвовала в этом спектакле. По-видимому, это естественно. Но даже в музее МХАТа не знали, что жива дочка автора ≈ Сургучова. Мы ее разыскали, она была на премьере и рассказывала Алисе Бруновне, что она играет на том же уровне, как играла великая Книппер-Чехова. Ведь она видела Книппер-Чехову в этой роли. И еще одна такая точно была встреча ≈ это был Израиль, мы играли в Иерусалиме.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Этот спектакль?
Р. ВИКТЮК ≈ Этот же спектакль, когда были взрывы, беда, несчастье, слезы, горе. И одновременно с нами на одной площадке играли американцы, на другой ≈ немцы. Американцы сразу отказались и уехали. Немцы начали спектакль. Вышел артист и сказал: «Мне страшно». И спектакль прекратили. Я говорю Алисе Бруновне: «Алисонька». Она говорит: «Не может быть слова «нет», мы с вами всегда говорим «да». Я говорю: «Да». У меня такая теория: только артист, который ребенок всю жизнь, он понимает, что детство это то, что его держит и окрыляет. Ребенок от природы не приучен говорить «нет», он всегда говорит «да». Природе, людям, событиям, глазам. Даже грусть, которая у него на сердце, он принимает ее с радостью. И мы играли в зале, где было 4 тысячи. Мариша, поверьте, что когда мы закончили, вся сцена была в цветах. Есть понятие «овация, успех», но все это ничто, по сравнению с тем, что ощущали благодарные люди, вот те слезы, рев и такой вопль благодарности. Единственное, что я мог сказать, я сказал, и они это знают в Израиле. Сегодня я их поздравлял с Новым годом на двух каналах и сказал: «Мы всегда с вами, знайте это». Мы всегда приезжаем, когда что-то происходит. В Тель-Авиве на дискотеке были не только израильские ребята, а это было летом, поэтому там находилось очень много приезжих и много погибло. И мы на следующий же день играли буквально метров 500 от этого места, один из наших спектаклей. Каждый раз так получалось. И когда уже правительство Израиля пригласило меня на свой канал, чтобы обратиться к людям, я был тронут. И когда я вышел после передачи, это было в Иерусалиме, ко мне бросилась женщина, обняла и стала плакать. Я думаю, ну, наверное, какая-то такая, отчаянная фанатка, которая так нас любит. Она отодвинулась и говорит: «Вы знаете, у меня сегодня в 3 часа в том автобусе, в котором произошла беда, погиб сын. Ему было 17 лет. Спасибо вам за добрые слова». Есть какие-то вещи удивительные. А на той земле, на святой земле нам всегда хорошо, поэтому они говорят, что я национальный герой Израиля. Я говорю «да» и очень рад, когда они об этом говорят. Я счастлив.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Роман Григорьевич, я, конечно, понимаю, что хотелось бы поговорить о тех спектаклях, которые уже есть.
Р. ВИКТЮК ≈ Пожалуйста.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Но прежде всего мне хотелось бы поговорить о тех, которые будут.
Р. ВИКТЮК ≈ Пожалуйста.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Потому что мы с вами встречаемся в последний, предпоследний день старого года. Впереди новая жизнь.
Р. ВИКТЮК ≈ Да. Или продолжение старой.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Или продолжение старой.
Р. ВИКТЮК ≈ Старой хорошей, не плохой.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Я очень надеюсь, что новая жизнь, связанная и с переоборудованием театра, в котором вы находитесь┘
Р. ВИКТЮК ≈ Это ремонт и реконструкция внутри.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Внутренняя реконструкция потребуется с сохранением внешнего облика ДК Русакова. Это памятник архитектуры.
Р. ВИКТЮК ≈ Великий архитектор Мельников, святой человек.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Это одна тема и вторая тема ≈ это, конечно, те спектакли, которые появятся. Я бы хотела начать со спектаклей.
Р. ВИКТЮК ≈ Пожалуйста, с большой радостью. Мариша, я вам должен сказать, удалось то, что, мне казалось, никогда не удастся. Патриарх мировой драматургии Эдвард Олби, единственный, кто остался на земле из великих драматургов в Америке после Тенниси Уильямса, и я увидел год тому назад на Бродвее его последнюю работу, которая называется «Коза, или кто такая Сильвия?». Мне пьеса понравилась чрезвычайно, но Галина Борисовна Волчек и театр «Современник»┘
М. БАГДАСАРЯН ≈ А вы читали ее или только видели.
Р. ВИКТЮК ≈ Я ее видел, и мне тут же переводили с английского на русский, поэтому я сразу все понял. Я же не совсем окончательно тупой. Я все-таки ставил и с американцами на их языке. Так что догадывался. Там не имеет значение, потому что мне очень┘
М. БАГДАСАРЯН ≈ Она прозрачная.
Р. ВИКТЮК ≈ Потрясающе написана. Я вообще убежден, что это лучшая пьеса ХХ века. Меня в этом никто не переубедит. Но получить права было невозможно, потому что уже «Современник» претендовал. А поскольку Галина Борисовна играла в его двух спектаклях, поэтому, естественно, было ее право, и я даже не посмел, только восторгался. Спрашивали меня в прямом эфире на телевидении, какие у меня потрясения. Я сказал: «Вот эта пьеса. У меня зависть, зависть, что это все-таки не к нам, но если пройдет время, конечно, я когда-нибудь возвращусь к этой пьесе». Но случилось так, что театр «Современник» отказался от постановки этой пьесы и, естественно, что тогда я начал какие-то очень активные и мне не присущие совершенно действия. И, конечно, было не просто и вопрос не только денежный. А Олби эту пьесу никому в мире не отдавал. Это его последнее детище, и он так к этому относился, как будто это самое святое. Но теперь должен вам сказать, что нам удалось. Мы получили права, и после Нового года, 4-5 января в Доме музыки мы ее сыграем. После нас уже сыграют в Лондоне. Олби дал разрешение поставить пьесу в Англии. И я настолько рад и счастлив, вы даже не представляете. Там играет Ефим Шифрин, мой ученик, это еще одна из его ролей в драматическом театре, и Катя Карпуша. Замечательные ребята, это уже как будто второе. Мое сердце дрожит, потому что когда ты так безумно хочешь, чтобы в России было услышано, что он миру завешает, потому что, по-видимому, это одна из последних его пьес. Конечно, возраст дает о себе знать, хотя возраст это бестактность природы, но он молод душой. Ему 17-19 лет. Она написана с такой верой в любовь и с такой тоской о невозможности реализовать любовь здесь, у нас на земле. Пронзительная чеховская нота, и эта пьеса начинается так, как начинаются «Три сестры». День рождения, только человеку здесь 50 лет и он один, а там три сестры. У тех трех сестер мечта уехать в Москву. Здесь, наоборот. У человека такой переворот в душе, когда он понял, что природа ≈ человек, что вся Вселенная ≈ это едино. И нет избирательности в любви. Любить можно все. И это написано потрясающе. Это не одиночество, это не скотоложство. Все это отпадает совершенно. Есть в душе человека, в той заданности, с которой мы отправлены на землю Всевышним, первая заповедь ≈ любить. И он это написал с такой уверенностью, с таким светом, с таким юмором, что удивительно совершенно. Хотя жанр пьесы он определил ≈ это руководство к написанию трагедии в XXI веке. Это как бы его завещание на весь век через юмор, через улыбку, через слезы очищения. И это удивительно совершенно. Это первая работа и вторая┘
М. БАГДАСАРЯН ≈ Подождите, подождите, не торопитесь. Рассказывайте, с кем делаете, как назвали свой спектакль, сохранили название или нет, что за музыка?
Р. ВИКТЮК ≈ Все сохранили. Я не смею даже подумать о том, что по отношению к Олби я могу что-то менять. Я ставил его «Кто боится Вирджинию Вульф», и играла Татьяна Васильевна Доронина, поэтому этот автор мне не только дорог. Я вообще считаю, что есть такие драматурги, к которым прикасаться надо иметь большое нахальство. Вот он один из таких. Я думаю, что он все те идеи ≈ мировоззренческие, эстетические, ≈ которые открыл Чехов в начале того века, настолько своеобразно соединил, учитывая, если можно так сказать, хорошее, умное. Вот ученые говорят о том, что Вселенная не познаваема. Они стали это уже признавать и стали говорить о том, что наш мозг не в состоянии понять устройство Вселенной, потому что он гораздо ниже и не соответствует тому уровню механизма, который есть в космосе. Они говорят, что раньше мы были с нерешенными проблемами, теперь мы живем с не решаемыми проблемами, и тайна, к которой мы обязаны благоговейно относиться, а не отшвыриваться и говорить, что чудес нет, как это произошло 70 или больше лет тому назад. Мы попробовали жить вне тайны, и кончился век, и оказалось, что это все-таки печально. И ученые теперь сами говорят: «Надо возвращаться к тайне». И нужно ее не раскрывать, нужно к ней подходить, к ней благоговейно подходить. Тогда тайна уводит в те глубины, не унижая человека, а возвышая и давая крылья. Поэтому эта пьеса и есть та тайна, перед которой нужно преклоняться, сказать: «Я преклоняюсь, и все». И музыка, которая звучит в спектакле, конечно, вся американская, вся их самых таких композиторов, которые не очень у нас популярны ≈ Айвс, Кейтч. Это два совершенно разных направления и удивительных совершенно. Поскольку их музыка это музыка вечности, и на все континенты это о человеке и о тайне в человеке, и о тайне в мире, то это просто такой подарок будет нам в первую очередь.
М. БАГДАСАРЯН ≈ А следующая новая история, которая связана с театром, со спектаклями.
Р. ВИКТЮК ≈ Я считаю, что в мире есть Эдвард Олби, а в Европе есть совершенно удивительный, живущий в Париже, Эрик Шмитт. Последняя его пьеса называется «Последняя любовь Дон Жуана». И уважаемый Шмитт так же точно, как Олби, безумно неохотно отдает миру своего последнего ребенка. Но поскольку мы поставили пьесу Раффи Шарта «Мою жену зовут Морис», и приезжал автор, который видел постановку этой пьесы в 34-х странах, а приблизительно год назад сняли во Франции фильм. Сейчас выходит фильм в Нью-Йорке, в Лос-Анджелесе на этот же сюжет, поэтому он был счастлив, когда приехал сюда и увидел то, что творилось в зрительном зале. Он выскочил на сцену, встал на колени, стал кричать по-французски. Мы ничего не понимали. Выскочили его 14-летний сын, жена. Обнимают артистов, и он кричал: «Самый лучший театр в мире ≈ это русский, самые лучшие артисты в мире ≈ русские. Потрясающе».
М. БАГДАСАРЯН ≈ Это какой спектакль?
Р. ВИКТЮК ≈ Спектакль «Мою жену зовут Морис», это комедия. И только благодаря этому, я постарался свести Раффи Шарта вместе с Шмиттом. Мне это удалось, и Эрик Шмитт, такой экспансивный человек, у него были, естественно, пленки с лучшими кадрами спектакля. Короче, мы получили право поставить эту пьесу «Последняя любовь Дон Жуана», и после «Козы» следующей будет эта работа.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Вы уже начали репетировать?
Р. ВИКТЮК ≈ Мы уже репетируем вовсю. Мы параллельно репетируем несколько работ. И следующая работа по Пиранделло «Генрих IV». Это тоже, мне кажется, одна из великих мировых пьес, и автор, который очень мало ставился в России.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Кроме «Шесть персонажей» широкий зритель ничего не знает.
Р. ВИКТЮК ≈ Ну, «Шесть персонажей» привозили итальянцы и Толя Васильев ставил, но там было маленькое помещение, поэтому не так уж много людей могло посмотреть. Но пьеса уникальна совершенно, об отношении человека и мира и как спастись в этом мире и сделаться или принять на себя лик сумасшедшего, чтобы спастись от политизации и цивилизации этого мира. Этот герой придумал, что он живет во времена 400 лет тому назад. И все обставлено так, что он Генрих IV. И люди, которые сделали все, чтобы из этой жизни он исчез, нанесли ему душевные и телесные увечья. Под видом того века приходят в тех же костюмах и разыгрывают, что время вспять двинулось. Он все это понимает, ведет диалоги с ними, поражаясь, как любимая женщина может так бесстыдно врать, это написано удивительно тонко. Это, конечно, великий психолог и интеллектуал XIX века, поэтому я счастлив, что мы┘
М. БАГДАСАРЯН ≈ Вы о Пиранделло сейчас говорите?
Р. ВИКТЮК ≈ Я сейчас говорю о Пиранделло. Вот есть лучшие в мире, лучшие в Европе и лучшие в XIX, лучшие в ХХ, это помимо России. Я сейчас не говорю о Чехове, например, да? А просто беру только вот этот аспект людей, которых мы не знаем, потому что вообще, мне кажется, что нужно к этой мировой культуре приобщаться стремительно, потому что столько лет мы были сознательно отторгнуты от мирового культурного процесса. И поэтому, как только началась перестройка, появилась возможность ставить то, что мы никогда не могли поставить. Я сразу на Таганке поставил «Федру» Марины Цветаевой, «Мелкого беса» в театре «Современник», Лескова в театре Вахтангова. У жены Владимира Ильича Ленина, у Нади Крупской, когда она была министром просвещения, был такой список, где она требовала из школьной программы и из библиотек вычеркнуть навсегда те произведения, которые, как ей казалось, идеологически не воспитывают ребенка. Вот этот список я попытался восстанавливать медленно и с упорством дебила.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Наш эфир подходит к концу.
Р. ВИКТЮК ≈ Видите, как быстро время.
М. БАГДАСАРЯН ≈ За полтора дня до наступления Нового года.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Роман Григорьевич, ваше пожелание.
Р. ВИКТЮК ≈ Я от сердца говорю, чтобы были покой и мир вокруг, здоровье близких и чтобы сердце так же трепетно и не предвзято откликалось на любовь и на добро, как это природа нам завещала. Это не так просто.
М. БАГДАСАРЯН ≈ Я присоединяюсь, у меня других слов быть просто не может. До завтра, увидимся непременно еще в старом году.
Источник
